Будущее в тебе

– Что ты мне мажешь про нехватку людей? У тебя теперь есть, считай, целый батальон поляков, так что не прибедняйся. Я бы тебе, конечно, оставил кого-нибудь из ребят, что сейчас со мной, но они мне и самому нужны; как только стемнеет, я отправляюсь в Сокулки. К этому городку должны отойти наступающие на Гродно дивизии мехкорпуса. Подозреваю, что состояние дел в их штабах и настрой людей еще хуже, чем в управлении мехкорпуса; придется и там наводить порядок, а для этого и у тебя, и у меня осталось очень мало времени. В теперешнем состоянии армия может потрепыхаться еще максимум дня два, а потом наступит коллапс; тут уже никакими жесткими или даже очень жестокими мерами ничего нельзя будет сделать – хоть пачками расстреливай дезертиров и саботажников, паника будет только разрастаться.

Пителин на мои слова ответил коротко:

– Все понятно, командир! Но так как я тебя не встречу в Волковыске, а время нашей связи в радиоэфире уже заканчивается, хотя бы в двух словах очерти, какие операции кроме наступления на Сокулки разрабатывать штабу корпуса?

– В двух словах невозможно – засмеешь! Опять скажешь, что я неразумный пацан и дилетант. ну да ладно – требуется разработать план наступления на Варшаву.

Из динамика раздалось подозрительное покашливание Пителина, наверняка хитрый старик таким способом пытался скрыть смех. Я в ответ съехидничал:

– Михалыч, ты смотри там, не подавись! – и, не давая Пителину вставить ни слова, продолжил: – Понимаешь, какое дело, дед, только неординарными действиями можно заставить забуксовать вермахт. Стандартную нашу реакцию на случай внезапного нападения их специалисты уже давно просчитали, и соответственно, их соединения к ней готовы. Может быть, поэтому и не удался удар на Гродно. Вполне вероятно, что мы встретим такое же ожесточенное сопротивление и при подходе к Августину – то есть я сомневаюсь, что 7-й танковой дивизии удастся прорваться к Сокулкам, зато она отвлечет на себя внимание немцев. Тогда, может быть, небольшой рейдовой группе удастся проскочить мимо их вездесущего носа и по межозерному дефиле прорваться к железной дороге. Если эта группа оседлает железную дорогу, задачу 7-й танковой дивизии можно считать выполненной. Кроме всего прочего, этот удар создаст впечатление у немецкого командования, что русские бросили на это направление все силы; они еще больше ослабят свои фронтальные соединения, изымая из них последние моторизованные и артиллерийские подразделения. Думаю, чтобы бороться с нашими тяжелыми танками, немцы стянут к Августину все, имеющиеся у 4-й и 9-й армий, 88-миллиметровые зенитные орудия. Ведь наша авиация, прямо скажем, в заднице, а удара тяжелых танков по фронту они вряд ли ожидают; вот этим мы и воспользуемся, начав наступление от Сурожа в сторону Варшавы. Если не будет 88-миллиметровых зениток, наши КВ и Т-34 немцы остановить не смогут. А когда мы собьем их передовые части, то и люфтваффе станет малоэффективным: там все перемешается – и наши, и немцы, так что сверху самолеты хрен определят, по кому наносить бомбовый удар. Я уверен – активные наступательные действия – единственный гарант того, что панические настроения в нашей армии постепенно сойдут на нет. Даже если будем нести большие потери, солдаты это поймут, а если топтаться и ковырять в носу, то, как я уже говорил, через два дня армии не будет. Да, и еще: захвати с собой двоих поляков, которые хорошо знают местность в районе Сокулок. Когда доберешься до Волковыска, их отправишь на автобусе Ежи на новое место дислокации 7-й танковой дивизии. Все, Михалыч, уже на две минуты говорим дольше, чем нужно. Давай быстрее выезжай в Волковыск. Будем живы – до встречи!

На этом связь с бригадой завершилась. Теперь, когда я в основном выполнил одно дело, поставив задачи для штаба в Волковыске, нужно было заниматься непосредственно работой в дивизиях. Со штабом разберется Пителин, я знал этого старика, он и не таких аппаратчиков обламывал – тихо, тихо, а построит любых борзых и блатных в одну шеренгу; будут у него работать эти штабные крысы как проклятые! Теперь только с Петровым переговорить, и можно в дорогу.

Я дал последние наставления своему заместителю, выбрался из бронепоезда и направился к колонне, ожидавшей отправления; при этом непроизвольно оглянулся и еще раз посмотрел на броневагоны. В голову опять поползли тревожные мысли: «А правильно ли я делаю, что приказал передислоцировать управление мехкорпуса в Волковыск? Может, не нужно так торопиться?» – однако сам себя снова стал убеждать, что это единственно верное решение.