Будущий год

— Ошибаетесь. У бесов не может быть детей. Бесы бесплотны. Это именно ваш сын. Его зачатие было извращено, ну а чье зачатие не извращено?

Выписавшись из больницы, Вадим сказал Наташе, что хочет усыновить сына Натальи С. Наташа не особенно противилась, у них и раньше было намерение усыновить ребенка, правда, она предпочла бы маленького… Мальчику было восемь лет. Ее не пугало то, что мальчик немой. Была надежда, что он заговорит. Но когда в школе для дефективных детей он к ним вышел, маленький, с серенькой мордочкой, как бы смеющейся от вечной судороги, она отшатнулась. «Бесеныш», — вырвалось у нее. На улице она сказала Вадиму:

— Если ты настаиваешь, я уйду.

— Я настаиваю, — ответил он с непривычной твердостью.

Вадим продолжал хлопоты по усыновлению мальчика. Он официально подтвердил, что мальчик — его сын. Вадим умалчивал о возможном разводе со своей женой, только ночью, засыпая в пустой квартире, он боялся снов. Но сны не возвращались.

Вадим вел мальчика в свою квартиру вел по улице за руку. Они поднялись на третий этаж. Вадим отпер дверь и остановился на пороге. Ему показалось, что он пришел в квартиру Натальи С. Диван в углу, на столе букет белых астр. Улыбающаяся Наташа протягивала руки навстречу мальчику, его личико дрогнуло, судорога превратилась в улыбку, и он отчетливо произнес:

— Мама!

Эра волка

Волк-людоед никогда не исчезал на Руси. Он плодился и множился в голодные годы, а в смутное время появлялся на улицах городов. По Мочаловке волк-людоед рыскал с 1962 года и особенно обнаглел после повышения цен на мясо. Николай Крючников убил волка и сразу же был арестован за убийство человека.

Многое в этой истории объясняется прошлым Николая Крючникова. Впервые он был арестован в 1943 году, на фронте. Николай ушел на фронт добровольцем, оставив институт. Он закончил офицерскую школу и только что прибыл на передовую в чине лейтенанта. Николай принял взвод, а батальоном командовал майор, чья семья погибла в оккупации. После каждого боя майор имел обыкновение расстреливать пятерых пленных. Другие офицеры делали вид, что не замечают этого. Многие из них в душе сочувствовали майору Один Николай возмутился, когда майор повел пленных за сарай. Майор пришел в ярость и пригрозил оружием строптивому лейтенанту. Николай тоже выхватил наган, однако тут же был обезоружен и арестован.

Его могли бы просто расстрелять, но следствие затянулось, и Николай попал в лагерь на десять лет. Он отсидел весь свой срок и, быть может, поэтому не был реабилитирован с другими в свое время. Да и вряд ли подпадал он под реабилитацию. Он мог разве только возбудить ходатайство о пересмотре дела, но раз и навсегда наотрез отказался от этого. Отбывая послелагерную ссылку, Николай устроился на работу в охотхозяйство, где его ценили как меткого стрелка, знающего к тому же тайгу как мало кто.

В Сибири Николая встретила московская журналистка Алла К. Она вышла за него замуж и, когда срок его ссылки закончился, подыскала Николаю работу в Московской области. Николая взяли егерем в привилегированный заказник, куда приезжала охотиться высшая московская знать. Молва о легендарном охотоведе и следопыте проникла даже на страницы некоторых шестидесятнических изданий, культивировавших романтику дальних дорог и мужественных аутсайдеров. Некоторые журналисты кокетничали даже полузапретными намеками на лагерное прошлое героя. В это время и нагнал ужас на подмосковную Мочаловку волк-людоед.

Он появлялся неизвестно откуда и неизвестно куда исчезал. Лес был от Мочаловки километрах в пяти-шести. Конечно, волку ничего не стоило пробежать такое расстояние, но никто никогда не встречал его на дороге, ведущей к лесу. Точно так же никто не видел волка днем, зато редкая ночь обходилась без очередной жертвы. Волк начинал рыскать уже в сумерках. Он был огромный, серый, но шерсть его странно фосфоресцировала. Он резко отличался от многочисленных бродячих собак, от которых Мочаловка страдала со времен войны. Это тоже были не простые дворняги. Про них говорили, что это волкопсы, помесь домашней собаки с лесным волком. Настоящие дикие звери, они в то же время нисколько не боятся человека, нападают на кур, на козлят и даже на маленьких детей. Они кусаются ни с того ни с сего, а собравшись в стаю, могут сбить одинокого прохожего с ног и даже растерзать его, если никто не придет к нему на помощь. Таких собак в Мочаловке периодически отстреливали, что вызывало протесты сентиментальных зверолюбов, подражающих своим подопечным в яростных нападках на засилие человека в природе.