Будут неприятности (сборник)

ВИКТОРИЯ ЛЬВОВНА (жалостливо и брезгливо одновременно). Боже, какая глупая история. Мне вас жалко, но я вас осуждаю. В вашем положении надо быть особенно осмотрительной. Ведь над вами могли просто посмеяться…

КЛАВА. Да. Понимаю.

ВИКТОРИЯ ЛЬВОВНА (горячо). Да ничего вы не понимаете. Вилька вам голову заморочил. А у него все прекрасные, все добрые и все на свете только радость.

Клава кивает, улыбается грустно.

Но разве ж можно на него равняться, слушать его? Тем более держаться за него? А вы – уж не сердитесь, я прямо – вцепились в милого нашего донкихота. Зачем же вы так?

КЛАВА. Да, я, пожалуй, уеду…

ВИКТОРИЯ ЛЬВОВНА. И правильно сделаете. Не надо людям навязываться, Клава. Это же некрасиво.

Виктория Львовна, осторожно сдвинув Клавины туфли, подталкивает их к порогу.

Кстати, вот эта привычка разуваться в комнате – чисто деревенская. Извините, но это так бросается в глаза. И платья рубашечного покроя уже не носят. Вы смешно будете выглядеть рядом с Вилькой… Ну, я пойду. Не сердитесь и послушайте меня. Очень нелепую ситуацию вы создали.

КЛАВА. Вы Вильку подождите…

ВИКТОРИЯ ЛЬВОВНА (насмешливо). А зачем он мне? Я вас хотела повидать. Повидала. То, что я вам говорила, не надо ему рассказывать. Это будет некрасиво. Подумайте своим умом. И я желаю вам выбраться из этой истории с наименьшими потерями. Будьте здоровы. (Уже с порога.) И не душитесь дешевыми духами. Это производит неприятное впечатление.

Занавес.

Картина шестая

Это же время в холле Колпаковых. Разложив на журнальном столике тюлевую гардину, Матвеевна и бабушка штопают ее.

МАТВЕЕВНА. Пришиваем мы с тобой, Кузьминична, дырку к дырке.

БАБУШКА. Вот ты говоришь – дырку к дырке, а я думаю, что это Вилька – дырка и Клавдия – тоже дырка.

МАТВЕЕВНА (снисходительно). Совсем вы поговорить не любите, я вижу.

БАБУШКА. Да ты меня не язви. А слушай. Это ты точно сказала – дырку к дырке. Виля у нас кто? Никто. Он на жизнь только из окошка смотрел, и уже из хорошей квартиры. Да и Клавдя как дура попалась, это тоже от незнания. Думаешь, нашу Наталью можно облапошить? Попробуй кто-нибудь! А это две дырки. И стали шиться друг к другу.

МАТВЕЕВНА. Ой-ой-ой! Сказала, как нарисовала.

БАБУШКА. Нет, что ли?

МАТВЕЕВНА. Да и не очень да. Клавдия не дырка.

Из комнаты прямо выходит заспанная Нинель. Ищет сигарету.

НИНЕЛЬ. Отвратительный день.

МАТВЕЕВНА. А у тебя других не бывает.

НИНЕЛЬ. Мерси. Где народ?

БАБУШКА. Народ при деле. Это мы с Матвеевной дырки шьем. А остальная публика кто где.

НИНЕЛЬ. Точнее?

БАБУШКА. Значит, отец твой в ДОСААФе. Взносы понес. Мать пошла к косметичке, она на сегодня записана.

НИНЕЛЬ. Что – горя нету более?

МАТВЕЕВНА. Тебе надо было идти вместо матери. Ты ее старее смотришься. А от сигарок своих совсем синяя стала, как пуп.

НИНЕЛЬ. Это сейчас время такое – все друг другу хамят. И ты, Матвеевна, увы, не Арина Родионовна.

Бабушка тихо смеется. В холл входит Вилен. Женщины смотрят на него, как на привидение.

БАБУШКА (Матвеевне). Дверь, что ли, не закрыта была?

ВИЛЕН (с фальшивой веселостью). А что, бабуля, не пустила бы меня?

БАБУШКА (спохватившись). Да ты что, дурак? Садись, Вилька, миленький ты мой. Вернулся, значит!

НИНЕЛЬ. А где Клава?

ВИЛЕН. Я знал, что сейчас никого нет. Я за вещами пришел. За зубной щеткой. Клава? Дома. Где ж ей еще быть.

НИНЕЛЬ. Дом построили?

ВИЛЕН. У Борьки мы. Вот ключи. (Показывает связку ключей.) Все нормально, сестра.

Входит Евгений.

ЕВГЕНИЙ. А дверь нараспашку. (Видит Вилена.) Приветствую вас, господин Лопухов!

ВИЛЕН. Почему Лопухов?

ЕВГЕНИЙ. Я читаю мало. Я технарь. Так что могу вспомнить, напрягшись, только одного мужчину из литературы, который выводил из критических ситуаций женщин. Такое у него было призвание. Так вот, это был Лопухов.

ВИЛЕН (с вызовом). Я считаю это сравнение для себя лестным.

ЕВГЕНИЙ. Ой, ой, ой! Виля, сойди с трибуны. А то мне снизу не видно.

ВИЛЕН. Ну тебя! (Идет в свою комнату.)

ЕВГЕНИЙ (громко). А как здоровье Веры Павловны? Скоро ли начнут функционировать мастерские? Не испытываете ли дефицита в падших девицах?

ВИЛЕН (выходит из комнаты с какими-то вещами. С ненавистью). Ты можешь помолчать? Меня ведь не интересует твоя точка зрения. Я ее знаю. Я наперед знаю, что ты скажешь. Ты примитивен. Ты меня высмеять хотел, а я тебе за Лопухова спасибо говорю. Впрочем, ты ведь не знаешь, что такое спасибо.

НИНЕЛЬ. Сколько добротного хамства! Прелесть!