Буг в огне

При отступлении немецко-фашистских войск с Брестчины в ряде случаев гитлеровцы отходили полевыми дорогами. 20 июля фашисты пытались проехать через старосельский лес. Здесь мы организовали засаду и вступили с ними в открытый бой. В результате более чем трехчасовой схватки было убито 2 офицера и 16 солдат, ранено 14. Мы захватили 2 ручных пулемета, 15 винтовок, боеприпасы. Гитлеровцы вынуждены были отказаться от попытки пройти через старосельский лес. В бою отличились командир взвода С. Я. Ячменев, политрук роты И. Орлов, партизаны Т. Липинский и П. Костючик. Петр Костючик был тяжело ранен. Ранения получили еще двое партизан. Убитых с нашей стороны не было.

21 июля разведка сообщила, что из деревни Черняны в деревню Большие Радваничи прошли два тягача. Один из них задержался в деревне Малые Радваничи, а второй, возвращаясь на Антоново, взойдя на подпиленный нами мост, провалился. Завязалась перестрелка, один офицер-артиллерист был пленен, двое гитлеровцев убито, четверо ушло. Второй тягач попал в засаду, 8 гитлеровцев было уничтожено. На машинах, принадлежавших штабу вражеской артиллерийской части, обнаружили ценные воинские документы, которые были переданы командованию воинской части, и несколько чемоданов с награбленным имуществом. Тягач, провалившийся на мосту, мы сожгли, второй сохранили и на нем въехали в освобожденный Брест.

Партизаны отряда с честью выполнили свой священный долг перед нашей социалистической Родиной.

Н. А. Мартысюк За край родной

Николай Андреевич Мартысюк

С 1928 по 1939 год — участник революционного движения в западных областях Белоруссии.

В июне 1941 года из Бреста отходил на восток. Под Вязьмой ранен в бою, пленен. Бежал. С февраля 1942 года — в антифашистской группе И. В. Солейко. В 1944 году — командир партизанского отряда им. Фрунзе.

Награжден тремя орденами, в том числе орденом Польской Народной Республики Виртути Милитари, и многими медалями.

Член КПСС с 1935 года.

В настоящее время персональный пенсионер республиканского значения. Живет в Бресте.

В то утро по Московской улице из Бреста устремились толпы людей. Они тревожно оглядывались на трепещущее зарево пожаров в районе крепости, прислушивались к грохоту канонады и шли, шли… Военные и гражданские, автомашины и телеги — все смешалось. Этот поток подхватил и меня, как только я выскочил из конторы райзага, где догорали служебные документы.

Фашистский стервятник безнаказанно кружил низко над дорогой и из пулемета расстреливал беззащитных людей.

Вместе с женой с трудом добрались до родного села. Там жена с четырехлетней дочкой остались, а я, стиснув зубы, ушел на восток.

С боями и тяжелым сердцем все дальше уходил от родных мест. Под Вязьмой был ранен. Подобрали наши санитары. После неудачной попытки вывезти раненых нас оставили на квартирах колхозников. Тут меня схватили фашисты.

Попал в наскоро организованный фашистами лагерь неподалеку от Вязьмы. Рана заживала, но здоровья не прибавлялось. Одно из двух — или с риском для жизни бежать, или медленно умереть. Предпочел первое. Но за эти дни много потерял крови, ослаб настолько, что нечего было и думать пробираться через линию фронта. И я поплелся к Бресту. Шел сожженными селами и городами, видел зверства фашистов, страдания советских людей.

«А как мои, живы ли?» — тревожно билось сердце. Желание увидеть их, узнать, что творится на родине, поддерживало меня в полуторамесячных скитаниях по лесам.

Был декабрь сорок первого, когда я пришел туда, где каждый поворот дороги, каждый кустик знаком. И все-таки как-то неожиданно увидел хатенки Шебрина. Вот и моя — стоит!

Словно и не было усталости, устремляюсь к дому.

— Коленька, родной, жив! — повисает на плече жена.

— Что ж ты плачешь? — говорю ей.

— Да я от радости.

— Ну успокойся… Дочка как, старики?

— Живы. Дочка, да где ты?

Женя во все глаза смотрела на меня, заросшего, полуоборванного. Видно, с трудом узнавала.

— Кто-нибудь из капэзебовцев есть? — спросил жену, когда та немножко успокоилась.

— Говорят, Солейко где-то здесь. А за тобой из полиции приходили, все допытывались, где ты. Будь осторожнее.

В ту же ночь я ушел из дому. «Солейко здесь, хорошо! — думал я. — Это испытанный боец. Двенадцать лет он провел в тюрьмах. Опытный подпольщик, его надо немедленно разыскать».

Неожиданно встретил Николая Андреевича Мирошника. Спросил его напрямик:

— Где Солейко? Помоги — наладить связь.

— Солейко знаю. Иди в Заболотье к Ивану Старосельцу.

— Как найти?