Буян

Итак, наш первый настоящий лес, конец февраля, загустевшие сугробы. По этим сугробам конца зимы нет-нет да и встречались нам настроченные отпечатки беличьих лапок. Следы попадаются и старые, и вроде бы совсем свежие. Находим мы на снегу под елями и беличьи столовые со совсем недавно разделанными шустрыми зверьками еловыми шишками. Но, увы, мой Буян, по-моему, совсем безразлично относится и к беличьим следам, и к остаткам беличьих трапез.

Я очень хочу, чтобы моя собака застала белку внизу, на снегу, увидела бы, как она уходит вверх по стволу елки. Но белки внизу, под елями, мы пока не находим.

Где они, эти зверьки? Может быть, куда-то ушли, покинули этот лес? Когда Буян уходит от меня вперед по лыжне, я останавливаюсь и прислушиваюсь: нет ли где белки в вершинах елей. Но и тут никакого известия от желанного нами зверька.

Так и прошел весь наш краткосрочный отпуск, из которого я привез только фотографии своего Буяна среди февральских снегов, а вместе с ними и некоторую растерянность: почему же не отыскали мы белку, почему Буян никак не реагировал даже на самые свежие беличьи следы? А таковые определенно встречались: к этому времени у белок уже начинались весенние игры, и об этих играх совсем точно и рассказывали следы зверьков. Но, увы, в Москву мы вернулись, считайте, ни с чем, хотя почти семимесячной собачке вроде бы и было уже положено хоть как-то отреагировать на встречу с беличьим следом.

Всю весну мы по-прежнему провели в Москве и, как прежде, выбирались в лес только по выходным дням. И всегда во мне жила надежда все-таки показать собачке белку. Но этого так пока и не случилось.

Наступило лето, и я отправил Буяна «на дачу» к той самой доброй женщине, которая принимала нас по зиме — она еще тогда предложила мне оставить собачку у нее, чтобы не мучить ее в городской квартире. И вот Буян «на даче». Я расставался с ним ровно на неделю, а через неделю, прибыв на свидание к своему воспитаннику, вдруг увидел его сидящим на цепи.

Хозяйка дачи извинилась за цепь: мол, это не наказание, а вынужденная мера. Дело в том, что мой Буян, оказалось, проявил совсем не бескорыстный интерес к соседским гусям и, отпущенный погулять, в первый же день обнаружил этих домашних птиц и притащил к себе домой уже бездыханного гусака.

Конфликт с соседями мы как-то уладили, но теперь, отправляясь на прогулку, я не спускал Буяна с поводка до тех пор, пока мы не оказывались в лесу.

Спущенный с поводка Буян тут же исчезал в чаще. Где он ходил — бродил? Лишь изредка я мог видеть впереди себя мелькнувшую светлой тенью свою собаку, если шел по прямой, не очень заросшей дороге. Буян, как и положено настоящей лайке, в своем круговом поиске то и дело пересекал мой путь и, видимо, всегда точно знал, где я и куда собираюсь отправиться дальше. По крайней мере всегда, когда я поворачивал обратно к дому и вот-вот должен был выйти из леса, Буян почти тут же оказывался возле меня и его никогда не приходилось в этом случае долго вызывать, ждать. Наш тандем «охотник и его лайка» действовал пока исправно, и о своем друге-напарнике мой Буян помнил даже тогда, когда разыскивал в лесу лося.

Лось оказался нашим первым охотничьим «трофеем». Здесь Буяна не надо было ни нахаживать на зверя, показывая ему следы, ни поощрять в его удачной охоте: если где-то не очень далеко был лесной бык или лесная корова, то моя собачка-лосятница очень скоро находила их и начинала вполне прилично, с моей точки зрения, работать по обнаруженному зверю.

Хотим мы или не хотим признавать вслух, но почти по всей нашей лесной зоне, несмотря на всевозможные запреты, лось был и остается по сей день объектом небескорыстного внимания со стороны местного населения, имеющего при себе охотничье оружие. И пусть какой-нибудь тракторист Васька или шофер Юрка отправляются на этот раз в лес вроде бы только за той же белкой или за куницей, но свежие следы лесного быка или лесной коровы не могут не вызвать у наших добытчиков вполне определенных эмоций. И у того же Василия или Юрки их собачки, лайки или же неплохие охотничьи работники-лайкоиды, кроме белки, куницы, обязательно знают, что такое лось. Да других собак, без интереса к «мясу», наши удачливые следопыты и не держали бы. По крайней мере мне ни разу не приходилось встречать по нашей северной тайге местных охотников, рядом с которыми были бы узко специализированные собаки, например те же лайки-бельчатницы.

Ну а как именно работали эти собаки-добытчицы по лосю? Тут у меня с местными «мастерами» обычно и возникало непонимание, которое я чаще всего и не высказывал, слушая победные рассказы своих собеседников:

— Вот у меня за лосем Пиратка ходил — наверх шел без всякого страху…