Буйная Кура

Поднявшись до рассвета, Джахандар-ага вышел из ала-чыга, чтобы стреножить коня в другом месте, где больше нетронутой свежей травы. Утро начиналось туманное и дождливое, ничего не было видно в пяти шагах. Джахандар-ага шел в потемках, и мокрая трава скользила под ногами. Все спокойно было вокруг: люди еще спали, собаки изредка лениво перетявкивались, один раз промычала корова. На душе Джахандар-аги было неспокойно. Вчера поздно вечером собаки в кочевье устроили переполох. Пастухи обегали всю округу, но ничего подозрительного не удалось обнаружить. Однако Джахандар-ага чуял, что и это неспроста: враги не оставили намерений свести с ним счеты. Он поправил винтовку на плече и зашагал в сторону луга, раскинувшегося вблизи кочевья.

Бурка вскоре намокла. Частые, мелкие капельки измороси посеребрили ее. Сквозь туман и моросящий дождь показался на лугу силуэт Гемера. Обычно Гемер, почуяв хозяина, бодро и весело ржал, шел навстречу, натянув веревку, вставал на дыбы. Сегодняшнее поведение коня показалось странным Джахандар-аге. Гемер не сдвинулся с места, но стоял понурив голову. Джахандар-ага вытащил колышек из земли, собрал в кольца веревку, подошел к коню и потрепал его по спине.

- Ну, что с тобой? Уж не простудился ли ты? В такую погоду недолго и простудиться. Надо бы с вечера накрыть тебя теплой попоной. Или, может, валялся и ненароком сломал себе ребро?

Конь, вместо того чтобы в ответ на ласку хозяина рыть копытом землю, лениво и вяло переступил передними ногами. Джахандар-ага отошел на несколько шагов и стал внимательно оглядывать коня. Кровь ударила ему в голову. Не веря своим глазам, он бросился к Гемеру, провел руками по гриве, метнулся к задним ногам: нет, глаза не обманывали. Его коня, его Гемера, обкорнали, изуродовали, надругались над ним. Там, где была вчера еще буйная грива, торчал короткий колючий ежик. Когда Джахандар-ага первый раз провел по нему рукой, ему показалось, что под ладонью холодная мерзкая змея. А хвост... никакого хвоста больше не было. Сукины дети отсадили его по самый круп.

Три вещи составляют гордость и честь мужчины: конь, жена и папаха. Запятнать одну из трех - значит запятнать самого мужчину, заживо похоронить его, перечеркнуть крест-накрест несмываемым вечным клеймом. Как же все это пережить? Застрелили оленя - промолчал. Пытались похитить дочь - спустил с рук. А теперь? Возможно ли кому показать этого коня? Если народ узнает об этом, а Джахандар-ага промолчит, разве не будут втихомолку смеяться над ним? И вообще, может ли он после этого случая надеть на голову папаху и показаться односельчанам?

Джахандар-ага был потрясен. Даже гибель сестры не легла на его сердце таким тяжелым камнем, как этот случай. Да и уход жены, ссора с сыном Шамхалом не поразили его в такой мере.

Он повернулся и еще раз с ног до головы оглядел Гемера. Светлело, и туман поредел. Теперь конь ясно был виден, и был он похож на птицу с общипанным хвостом и крыльями. Гордого царственного вида как не бывало. Ужасно выглядела обстриженная грива. Невозможно было и сзади глядеть на коня. Быстроногий, гордый, холеный Гемер теперь был достоин жалости. Кажется, конь и сам чувствовал это. "Кто же его так обкорнал? Кто поднял на него руку? Как же мы прозевали?"

Джахандар-ага руками схватился за спину коня и приложился щекой к его боку. Стал тереться о его мягкую шерсть. Терся то одной щекой, то другой, скрипел зубами, задыхался от злобы. Конь, изогнув шею, обдавал лицо хозяина горячим дыханием, словно хотел разделить его горе. Джахандар-ага извивался, корчился около своего любимца в невыносимых муках, потом почувствовал, что задыхается, с силой рванул ворот рубахи, так что пуговицы поломались и брызнули в разные стороны. Он дышал тяжело, открытым ртом, с трудом ловя воздух. Ему казалось, сердце сейчас разорвется и он упадет под ноги своего коня. Это было бы лучше. Перестать дышать, умереть - разве это не счастье по сравнению с таким оскорблением, которое приходится терпеть?

Быстро светало. Туман пополз вниз в долину, откуда слышались уже разнообразные звуки просыпающегося кочевья. Еще немного, и Джахандар-агу вместе с его несчастным, обесчещенным другом застигнет ясный день. Что тогда делать?