Буйная Кура

Молла Садых поправил спавшую с плеча абу. Защелкав четками, он решил отступить.

- Ты взрослый мужчина, держи язык в чистоте, не ругайся.

Молла Садых видел, что в глазах у Джахандар-аги мечутся молнии, губы его дрожат, а палец на спусковом крючке побелел от напряжения. Долго ли ему шевельнуться, этому пальцу.

Властность Джахандар-аги, его крутой нрав давно были известны молле Садыху; еще с детства, когда они вместе росли, не раз приходилось испытывать ему крепость Джахандаровых кулаков. Молла Садых замолчал. Джахандар-ага, поняв, что противник не откроет больше рта, снял палец с курка, сказал примирительно:

- Вот так. Веди себя скромно. Тогда и люди будут ценить и уважать тебя. Помни, что и кроме тебя есть на свете мужчины.

Молла Садых окинул всех своих недавних сторонников злым взглядом и отошел прочь. С десяток бородачей ушли вместе с ним. Те, кто уже до половины вытащили кинжалы, приготовившись к драке, тоже присмирели и вдвинули кинжалы обратно в ножны.

Посвободнее вздохнули Алексей Осипович с Ахмедом. Алексей Осипович надел фуражку, а Ахмед вынул руку из кармана.

Джахандар-ага, вполне убедившись, что народ волноваться больше не будет, отошел на старое место, прислонился к дереву. Чтобы не показать людям, что и он взволнован, начал медленно и спокойно скручивать новую папиросу, а глубоко затянувшись несколько раз, обратился к Ахмеду:

- Сынок, прежде чем что-нибудь сделать, надо бы по советоваться. А так ты навлек бы беду и на себя и на нас. И этот посторонний человек ни с того ни с сего попал в переплет. Ты чужой здесь, значит, не суй нос куда не следует. Вокруг много невежественных, глупых людей, они способны на все.

- Я же не делаю им плохого.

- Слушай меня, - повысил голос Джахандар-ага. - Я не люблю, когда люди играют словами. Если у тебя есть дело, скажи сначала мне. Не спорь с мелюзгой. Друг Ашрафа и мой друг, ты понял это?

- Большое спасибо.

Алексей Осипович открыл ворот рубахи. Расслабил галстук, платком вытер пот с шеи. Затем по привычке вытер изнутри околыш фуражки. Долго глядел он вслед людям, уходящим с холма. Потом печально и с сожалением покачал головой:

- Не ожидал я такого. Ваши люди очень опасны.

- Они не виноваты. Их подстрекнул молла.

- Что поделаешь, видно, придется мне вернуться с пустыми руками.

- Об этом мы подумаем после.

Около дерева остались только родственники Джахандар-аги. Алексей Осипович подошел ближе к своему спасителю.

- Не будь вас, не выбраться бы нам живыми из этой истории. Я благодарен вам. Вы хотите что-нибудь передать Ашрафу?

Услышав имя сына, Джахандар-ага вскинул брови и окинул гостя тяжелым взглядом. Стесняясь недавно происшедшего здесь события, он не сразу нашелся, что сказать.

- Вы что, уезжаете?

- Сию же минуту. Путник должен быть в дороге. Я и без того очень опаздываю.

- Не торопитесь.

- Фаэтон ожидает, да и хорошо, если выедем пораньше.

- Не спешите, - твердо сказал Джахандар-ага и обратился к одному из стоящих рядом юношей: - Сынок, приведи мне коня, затем ступай ко мне домой и скажи, что у нас сегодня гость. Понял?

- Напрасно беспокоитесь...

- Идемте ко мне. Ни один порядочный гость, посетивший это село, не уезжает отсюда, не попробовав хлеба в моем доме.

- Честно говоря...

- Идемте ко мне. Там поговорим и посоветуемся.

Алексей Осипович посмотрел на Ахмеда и понял, что ничего не остается, как согласиться. По тропинке обочь пыльной дороги они зашагали в нижнюю часть села. Джахандар-ага вел коня за узду. Следом за ними ехал Иван Филиппыч в своем фаэтоне.

7

Целую неделю Джахандар-аги не было дома. После такой разлуки Мелек встретила его с затаенной страстью соскучившейся и любящей молодой жены.

Конь, почувствовав, что уже добрались до дома, радостно заржал. Это ржанье первой услышала Мелек. Она накинула на голову шаль, выскочила во двор и, таким образом, раньше слуг приняла узду из рук мужа.

Вообще-то Джахандар-ага не любил этих нежностей, этих женских штучек, но на этот раз промолчал. Постепенно Мелек все больше поступала по-своему, а Джахандар-ага все больше мирился с ее самостоятельными и своенравными поступками. Вот и сейчас, отдав узду молодой жене, он молча опустил на землю большой, тяжелый хурджин. Он словно и не смотрел на Мелек, но увидел, что за эти дни она похорошела еще больше.

Мелек поняла взгляд мужа, застыдилась и покраснела.

Она и стеснялась и рисовалась перед мужем в одно и то же время. Да и как не рисоваться, не кокетничать женщине, сознающей силу и власть своей красоты! Кофточка на ее груди трепетно вздымалась и опускалась. Джахандар-ага видел это краем глаза и еще раз порадовался тому, что стал обладателем такой молодой, красивой и горячей женщины.

Мелек исподлобья взглядывала на мужа:

- Что-то долго гостили в городе.

- Или соскучилась?