Буйный бродяга 2014 №2

Но авторы сборника этого не понимают и считают, что фатальными были действия единичных личностей, или их несвоевременная гибель — как того же Столыпина («Сова расправляет крылья», Далия Трускиновская, Дмитрий Федотов). И даже там, где авторы не касаются глобальных законов исторического развития, они находят где проявить безграмотность и алогичность — в психологии. Николай II, после неудачного покушения на Столыпина лично допрашивающий Богрова, проявляющий вдруг политическую волю в устранении Распутина от двора, — это же совершенно антиисторично. «Лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы» — слова самого императора очень хорошо описывают тонкости взаимоотношений царской семьи и ее «Друга». Опять же, сюжетный ляп: как мог Распутин позвонить из Санкт-Петербурга в Киев накануне покушения Богрова, если находился в это время в Иерусалиме? А уж сотрудники новой российской спецслужбы, ухитрившиеся при помощи пары ударов и угрозы избить шомполами при следующем появлении в дворце перевербовать «старца», вызывают просто улыбку: в реальной истории о Распутина обламывали зубы многие министры, а надзор охранки с «Друга» неизменно снимался личным приказом царя. Распутин ведь был логичным порождением самодержавия: для высокородных немцев с русскими ли, немецкими ли фамилиями олицетворением народа мог служить только битый неоднократно односельчанами шарлатан и конокрад. Столкновение с другим, подлинным народом для монархии было смертельно опасным, вовлечение же его в дела государственные означало для Романовых смертный приговор. Он и был подписан ими еще в 1914 году, когда миллионы бесправных мужиков получили оружие...

Ну что ж, положим, щучьим веленьем и авторским хотеньем старые порядки на Руси удалось сохранить или восстановить. И что же, это как-то меняет историю в лучшую сторону? По утверждению многих авторов — нет. То есть перед нами разыгрывают ту же европейскую трагедию тридцатых-сороковых, с Мюнхенским сговором («Поединок», Олег Быстров) и Великой Отечественной («Немцы», Олег Дивов). Причем главным антагонистом теперь уже не СССР, а Российской империи, выступают, разумеется, Адольф Гитлер и нацисты. Это, конечно, более чем достойный противник для русского царя, однако следует заметить, что никакого нацизма в том виде, в каком он был в реальной истории, в мире победившей контрреволюции быть не могло. Фашизм вообще является не чем иным, как ответом на брошенный буржуазии революционный вызов, «черной тенью коммунизма». Фашистские структуры копируют массовые рабочие партии, являются злой пародией на них, подобно тому как толкиновские орки были злой карикатурой на эльфов. В условиях же, когда революционное движение разгромлено, фашизм господствующему классу не только не нужен, но и опасен. Впрочем, каких-то радикальных переворотов авторы с помощью замены СССР на империю не совершают: Чехословакия будет сдана Рейху, а победа в войне достанется столь же дорогой ценой, как и в реальной истории. Какова же мораль этих рассказов? Мораль такова, что первична эстетика. Лаврентий Палыч Берия в Российской империи будет носить голубой мундир, а Михаил Тухачевский — жестоко подавлять большевистские восстания. Некогда Андрей Синявский написал, что «поскольку политика и социальное устройство общества это не моя специальность, то можно сказать в виде шутки, что у меня с советской властью вышли в основном эстетические разногласия». Разногласия авторов «Империума» с советской властью зачастую не в основном, а исключительно эстетические, и не потому что они такие уж «коммуняки» или «совки», но потому что социальное устройство общества им совершенно неинтересно.