Буйный бродяга 2015, специальный выпуск

— Автобусное сообщение ушло в прошлое, теперь улицы — для горожан, а передвижение либо по воздуху, либо на метро. Для любителей старины остались трамвайные и троллейбусные маршруты на небольших исторических участках города, — спасатель продолжал лекцию, заранее отвечая на вопросы, возникающие у мальчика.

— А велосипедная тропа! Вы забыли сказать про велосипедную зону, — Лена пыталась обратить на себя внимание.

— Ну, ей уже больше ста лет, мальчику, наверно, неинтересно! Вокруг Кремля, Китай-города и части Замоскворечья проложены велосипедные туристические зоны, на Кремлевской набережной тоже сделана велодорожка.

— Я почему-то трубы не вижу, — сказал, не отрываясь от окна, Сергей.

Его действительно не интересовали велосипедные дорожки, эка невидаль для мальчика, который каждое лето на велосипеде до одури катается.

— Какие трубы? — девочка со спасателем прекратили диалог.

— Дома вижу, парки вижу, улицы вижу, но ни на одном доме нет трубы для дыма, нет заводов с огромными трубами. Я столько фильмов видел про Москву, в них всегда показывают заводские трубы выше домов.

— Не бывает труб, потому что... потому что..., — Лена с надеждой смотрела на спасателей.

— Потому что перестали сжигать уголь для получения электричества.

— А дома как согревают?

— Солнцем! Солнечные батареи! — девочка торжествующе показывала вниз, — Видишь, пластины на крышах блестят? Это солнечные батареи. Я вспомнила, это мы по географии учили, а я её никогда за серьезный предмет не считала, мне математика нравится.

— Да, девочка правильно говорит. Добавлю, что фабричные трубы исчезли ещё по одной причине — почти все фабрики и заводы вынесли за черту города, и не только в Москве а во всех крупных городах. Люди добираются туда на скоростном подземном транспорте, есть отдельные ветки метро. И там не увидишь труб, кроме вентиляционных. Вся промышленность лет сто назад перешла на термояд.

— Какой яд? — Сергунька боялся задавать лишние вопросы, чтоб не выглядеть неучем, но вопрос прозвучал независимо от его желания.

— Это энергия, которая получается в результате синтеза легких элементов. Ядерная реакция, только наоборот, не разрушение атомов, а синтез, — так же быстро выпалила Лена и добавила. — У меня родители физики, я это знала, но с трубами никак не связывала.

— Для сравнения: напёрсток, наполненный дейтерием, производит энергию, эквивалентную 20 тоннам угля. Озеро среднего размера в состоянии обеспечить любую страну энергией на сотни лет, можешь посмотреть потом в интернете, — это вмешался спасатель.

Что такое интернет, в котором можно посмотреть про озеро, Сергей не успел спросить.

— Вот мы и приземляемся. Красная площадь, — обернулся к ним спасатель, молчавший в течение всего разговора.

Сверху Красная площадь казалась обычной широкой мостовой, выложенной сглаженными булыжниками. Никакого трепета, как при рассматривании на фотографии в школьном актовом зале, Сергунька не ощутил. Приземлились точно в центре, почему-то площадь оказалась почти пустой, не считая небольшой группы туристов с фотоаппаратами.

— Где Мавзолей? Где очередь, всегда показывают по телику очередь в Мавзолей? — Сергунька оглядывался по сторонам.

— Он будет сейчас. Не все гости Москвы хотят видеть Мавзолей, поэтому он скрывается за силовым полем и кажется для таких посетителей стеной. Для тех, кто хочет попасть в Мавзолей, защита снимается, и Мавзолей виден и доступен им, — вступила в разговор Лена и продолжила, обращаясь к спасателям. — Спасибо, дяденьки-спасатели, мы не можем вас больше задерживать. Я сама проведу экскурсию для нашего гостя из прошлого. Правда, Сергей?

— Почему прошлого?

— Где тогда твой браслет безопасности? Ни один ребёнок не ходит без него с самого рождения! — Лена протянула руку и показала металлический браслет на запястье. Переливающиеся камушки при близком рассмотрении оказались кнопочками с надписями, они-то и переливались разным цветом.

— Можно вызвать скорую помощь, родителей, можно связаться с любой точкой света, да много чего можно. Правда, из-за того, что некоторые дети во всём полагаются на браслет, они запускают своё индивидуальное развитие.

— Какое?

— Плохо учатся. Вот ты как учишься в школе?

— Обычно, даже тройки иногда получаю.

— Не скажи! Сегодня так спланировал с сосны, не всем отличникам так удается. И левитировать умеешь, значит.

— Мавзолей! — Сергей рад был отвлечься от заумного и бессмысленного на его взгляд разговора. Мавзолей проявился, словно на фотопленке — сначала дрожащим неясным контуром, потом контур стал чётче и определённее, и наконец, всё здание стояло перед ними незыблемо и твёрдо.

Двери Мавзолея были открыты, Сергей с трепетом и неподдельным страхом стал спускаться по лестнице. Как он прошел мимо саркофага, как один раз посмотрел на живого вождя страны Советов, как холодный пот прошиб его по всей спине, он не помнил. Очнулся у входа. Лена теребила его, — Идем! Я покажу тебе Москву. Испугался? Он ведь не настоящий, а ты молодец, не боишься. Я бы не пошла настоящего смотреть.

— Как не настоящий?