Буйвол

В некоторых хижинах уже развели огонь. Может быть, в эту ночь никто не смог заснуть, поэтому все поднялись так рано.

У Тика было неспокойно на душе. Как обеспечить безопасность односельчан? Враги, голод, засуха… Партизанский отряд значительно поредел… В партийной ячейке осталось девять человек. Фан был самым решительным борцом, но он погиб. Среди партизан выделялся Чо, но он ранен… Не только крестьяне, но даже и партизаны теряют веру в свои силы, в возможность победы над врагом. Если действовать недостаточно гибко, то французам в конце концов удастся назначить в деревню старосту. Непременно надо что-то предпринять, но что? Где выход? Размышляя об этом, Тик шел к защитному забору.

Караульные сказали ему, что Чо уже вернулся домой. Тик не долго думая направился к Чо.

Чо в доме Тоая хорошо отдохнул, выспался и сразу почувствовал себя лучше. Проснувшись, он не мог сразу понять, где находится. Осмотрелся, увидел Хоэ, который лежал рядом с ним, дотронулся до повязки на голове и мгновенно все вспомнил. Беспощадная ненависть к врагу, глубокое сожаление о Баи и Фане сжали ему горло. Чо с раздражением подумал: «Почему я не с товарищами? Как досадно, что это ранение вывело меня из строя!» Чо винил себя в гибели Фана и Баи. Оставаться здесь, спокойно лежать в постели невыносимо! Кто позаботится о караулах? Одному Тику трудно будет со всем справиться. Чо разбудил Хоэ и стал просить его пойти вместе с ним на пост. Но Хоэ не хотел отпускать раненого Чо. Чо рассердился, он не мог понять, как можно думать только о своем благополучии, когда у защитного забора не хватает дозорных. Домашние Тоая тоже проснулись и уговаривали Чо остаться, но Чо был непреклонен. В конце концов Хоэ согласился пойти с ним. Они пришли к защитному забору. Первым они встретили Луана. Он тоже посоветовал Чо вернуться домой. Чо все же обошел весь забор, затем сел на землю около кустов и стал наблюдать за французским постом. Дау, Хоать и Май подсели к Чо — им хотелось побеседовать с ним. Дау вскоре после ухода Луана не утерпел и тоже пошел в дозор.

Май проснулась в полночь и, не дождавшись Тхань, которая должна была вернуться с караула, пошла за ней к защитному забору.

Хоать только что пришел сюда из Тхай-Хока. Хоать был самый старый человек в деревне, у него давно уже не было зубов, рот ввалился. Если кто-нибудь спрашивал, сколько ему лет, он иногда говорил семьдесят четыре, иногда же семьдесят пять или семьдесят шесть. Он точно не помнил, сколько ему лет. Вчера вечером, когда жители начали переселяться в Тхай-Хок, Хоать пошел туда вместе со всеми. У него не было никакого имущества ни в той, ни в другой деревне. Единственной его собственностью был буйвол, которого он купил вместе с Дау и Ча. Он шутил, что ему принадлежит одна нога этого буйвола. Когда Ча погнал буйвола в общину Тхай-Хок, Хоать последовал за ним, чтобы разведать обстановку. Но ночью он вернулся обратно. Встретив партизан у защитного забора, Хоать сказал смеясь:

— Пришел поспать в своей деревне. Мы привыкли лежать под открытым небом, а в Тхай-Хоке все крепко запирают двери, невозможно уснуть в такой духоте.

Хоать увидел Луана и разговорился с ним. Старик рассказал, что никто из жителей, переехавших в Тхай-Хок, не мог заснуть в прошлую ночь: в хижинах очень тесно, негде ни спать, ни сесть. Но хуже всего было то, что на той стороне люди чувствовали себя еще неувереннее и тревожнее. Вражеские облавы на родную деревню и жестокие преследования французов наводили на всех ужас. Но в Тхай-Хок было еще страшнее: там не было ни партизан, ни защитного забора. Французский пост находился как раз посредине деревни, и новые переселенцы чувствовали себя в чужой стороне как рыба в сети. Хоать добавил: «Дома значительно спокойнее».

— В наших хижинах свободно, двери у всех открыты, из одной хижины видно, что делается в другой. А там едва стемнеет, как все крепко запирают двери. Но от этого им ничуть не делается легче. В комнатах невероятная духота и теснота.

Хоать рассказал об всем этом Чо, Дау и Май. Чо слушал молча. Май и Дау жаловались на трудную жизнь: французы замучили всех облавами, поджогами, расстрелами. После каждого вражеского налета партизан становится все меньше. Кроме того, в этом году сильная засуха, а буйволов пришлось угнать в другую деревню. Дау глубоко вздохнул.

— Следует что-то предпринять, чтобы найти выход из этого трудного положения.

Все задумались. Неожиданно Май сказала застенчиво:

— А я вот так думаю…

Дау и Хоать обернулись к ней. Май, поборов мучительное смущение, продолжала:

— Есть только один путь: пусть правительство уничтожит этот пост.

Дау одобрительно кивнул головой. Воодушевленная его поддержкой Май развивала дальше свою мысль:

— Нужно написать письмо президенту Хо Ши Мину и попросить правительство освободить нашу деревню и уезд. Ведь когда президент утвердил приказ о наступлении в провинции Хоа-Бинь, наши войска выгнали врагов из этих мест и уничтожили двадцать тысяч французских солдат. А здесь французов гораздо меньше.

Хоать засмеялся.