Буйвол

А Хьеу думала о другом. У нее было радостно на душе. Весь день она была на ногах: бегала в Хонг-Фонг за Тиком, вернулась в Тхай-Хок, чтобы встретиться с земляками, идущими с собрания, затем, проводив их до дороги, вновь беседовала с теми, кто не хотел уходить из Тхай-Хока. Она очень устала, и в то же время у нее было приподнятое настроение. Она вспомнила прежние задания. Особенно ясно представила она зимне-весеннюю кампанию 1949–1950 года. Из уезда пришло срочное письмо. в котором говорилось, что нужно приготовить рис для бойцов армии, которые прибудут завтра в деревню. Нужно было мобилизовать на эту работу всех жителей. Тогда положение не было таким трудным, как сейчас. По дороге шли люди с корзинами, доверху наполненными рисом. В каждом доме, в каждом дворе люди рушили рис. Французы обычно не могли найти в домах ни зернышка, но в ту ночь в каждом доме стояли корзины с рисом. Хьеу вспомнила, как вместе с товарищами в такую же лунную ночь рушила рис, а Чо относил его. Когда он поднес корзину, Хоэ попросил Чо задержаться на минутку и подождать его — он привязывал к корзине оборвавшуюся веревку. Чо заглянул во двор и увидел там Хьеу, которая молотила рис. Он крикнул:

— Кому нужна моя помощь?

Девушки засмеялись и наперебой закричали:

— Помоги Хьеу!

Чо как ни в чем не бывало подошел к Хьеу и стал помогать ей. Хьеу тогда только что вернулась домой с учебы. Девушки смеялись и подшучивали над ними, но Чо не обращал на них внимания: он весь был поглощен Хьеу. Заметив, что она утомлена, Чо сказал:

— Иди отдохни, а я поработаю.

Хьеу покачала головой. Да, она очень устала, но когда Чо помогал ей, она не чувствовала усталости. Хоэ между тем давно уже привязал веревку к корзине и дожидался Чо. Как только Чо ушел, Хьеу почувствовала, что работать одной было во много раз тяжелее. Но она не хотела быть хуже других и продолжала усердно работать. Пусть не болтают, что во время учебы она отвыкла от работы. Да, хорошая была тогда пора!

* * *

Чо и Хьеу, каждый занятый своими мыслями, продолжали молча смотреть на пост. Вдруг оттуда раздались выстрелы — французы стреляли в ту сторону, куда ушел Льеу. Чо и Хьеу прижались к земле. Послышались выстрелы из других дзотов, пули разрывались где-то совсем рядом, как будто лопались зерна кукурузы, пули свистели прямо над их головами. Неожиданно мимо них просвистела трассирующая пуля. Они быстро наклонили головы, а Чо положил руку на плечо Хьеу. Трассирующая пуля погасла где-то, и стрельба постепенно затихла. Однако Хьеу продолжала неподвижно лежать в прежней позе. Она боялась пошевельнуться: Чо опомнится и уберет руку с ее плеча.

Глава восьмая ФРАНЦУЗАМ НЕ УДАЛОСЬ НАЗНАЧИТЬ СТАРОСТУ, НО ОНИ ЗАБРАЛИ БУЙВОЛОВ

Наступило утро следующего дня. Дау решил обработать три сао земли, которые он арендовал у Бай. Буйвола нет — приходится работать вместо него. Хоэ стоит на плуге, Тхиет, Льву и Чо тащат плуг, а Дау, согнувшись в три погибели, направляет лемех плуга. Густая пыль клубится столбом. Нестерпимо палит солнце. От земли поднимается пар, дышать тяжело. Вначале пахари бодро принялись за работу и, оживленно беседуя между собой, легко тащили плуг. Но скоро они выбились из сил. Они перестали разговаривать и, тяжело дыша, пропахали несколько десятков бороздок. Наконец Дау крикнул:

— Давайте отдохнем несколько минут!

Все тут те прекратили работу, и густая пыль, поднимавшаяся над полем, стала оседать. Льеу и Тхиет выпустили из рук плуг и весело засмеялись. Тхиет участливо спросил Дау:

— Ну, очень устали, дядюшка Дау?

Дау еще не успел отдышаться и не ответил на вопрос. Чо присел на землю, снял куртку и накрыл ею голову, защищаясь от солнца и пыли. Он отер пот с лица и сказал:

— И работал вроде немного, а грудь ноет, и ног под собой не чувствую.

Льеу засмеялся:

— Понятно, когда старые буйволы жалуются на усталость. Но почему же молодые буйволы немного поработали и уже выбились из сил? Ну и работники!

Хоэ внимательно посмотрел на утомленного Дау и сказал ему:

— Я ведь говорил, что вам надо стоять на плуге, а вы не послушались меня. Сейчас мы поменяемся местами. Дау сказал прерывающимся голосом:

— Я очень легкий. Ты потяжелее меня, и когда стоишь на плуге, он глубже пашет.

Он продолжал тяжело дышать, грудь его ходила ходуном. Жалко было смотреть на старика. Все пятеро были раздеты до пояса, у всех засучены брюки. Пыль покрывала головы, шеи, по телу градом катился пот. Но Дау было труднее всех. Его дряхлое тело покрылось пылью и было мокрым от пота. Вены вспухли, и от этого кожа казалась еще более дряблой. Лицо дядюшки Дау осунулось, рот широко открыт, щеки ввалились, скулы заострились… Он щурился, чтобы в глаза не попадала пыль, с трудом наклонился, поднял горсть земли, показал другим.

— Вот видите: пахали с таким огромным трудом, и все же земля плохо пропахана. Если бы работали на буйволах, нам не пришлось бы потом дробить эти комья земли. Сколько ни старайся, а результат один — только царапаем землю. Это никуда не годится.

Тхиет поддержал его: