Буканьер

Я протянул бутылку Муванге, негр недоверчиво понюхал содержимое, пригубил и тут же поперхнулся, возвращая бутылку обратно. Обонга тоже протянул руку за бутылкой, но ему никто не предложил.

— Фу! Огонь! Жжёт! — скривился он, и тут уже рассмеялись все, даже англичане.

— Про какую это добычу вы говорили? — спросил меня Джек, мягко забирая у меня ром.

Я отдал бутылку англичанину, посмотрел на него. Джек улыбался одними губами, фальшиво, а в хитрых чёрных глазах виднелась жажда наживы. Что-то мне подсказывало, что верить ему нельзя, как и остальным англичанам, было в их облике нечто такое, прямо указывающее на вероломство и порочность, но настолько неуловимое, что это нельзя было описать словами. Я просто это чувствовал. И уж насколько страшен и побит жизнью был Шон Келли, в нём такого я не замечал, несмотря на клеймо и жуткие шрамы.

— Какую добычу? Так вот же, — я указал свиным ребром на остатки кабана, но ясно видел, что англичанин мне не поверил.

— Тут добычи полно! Хоть голыми руками лови! — хохотнул Ник Фоули невпопад, и я понял, что он уже пьян, причём довольно давно.

Прозвучало двусмысленно, и я усмехнулся. Впрочем, эти слова навели меня на мысль о том, что в этих местах, богатых дичью, наверняка могут встретиться не только буканьеры, но и поселенцы, испанские, французские, неважно. И если мы их встретим на лесной тропинке…

Глава 26

— Я не понял, вы нас позвали, чтобы наш ром пить? — хмыкнул Джек.

Мы выпили снова, и я понял, что англичане о чём-то догадываются. Я порядком захмелел с непривычки, мысли немного путались, но мне было весело.

— Де Валь, кстати, говорил про каких-то новеньких наглецов, — тихо сказал Рыжий, руками разрывая жареную куропатку.

— Да ладно вам, парни, угощайтесь! — рассмеялся я, протягивая англичанам их собственную бутылку.

Фоули побагровел, вскочил со своего места. Рыжий попытался дёрнуть его за рукав, но не поймал.

— Никто не смеет смеяться над Николасом Фоули! — взревел он.

Я ощутил угрозу, будто вспышкой мелькнувшую в сознании, тоже вскочил на ноги. Все остальные тоже быстро поднялись, в воздухе повисло напряжение, как перед грозой. Джек сплюнул на землю, Шон сделал то же самое, показывая своё презрение к англичанам. Все похватались за ножи, я тоже положил ладонь на рукоять ножа.

— Сядьте, — приказал я.

Мой голос прозвучал глухо и твёрдо, я исподлобья глядел на буканьеров, стараясь держать в поле зрения всех троих. Англичане выглядели достаточно грозно, и я не сомневался, что они окажутся весьма опасными противниками. Нас, конечно, было больше, но на негров я не слишком рассчитывал. Да и получить ножом в брюхо можно в любой подобной драке, хоть вдесятером нападая на одного.

— Сядьте, — повторил я, пытаясь разрядить обстановку.

— Не смей нам приказывать, чужак, — прошипел Джек.

— Да что ты с ними цацкаешься! Режь! — зарычал Фоули, выхватил нож и бросился на меня.

К счастью, Фоули был пьян гораздо сильнее меня, и я чётко видел каждое его движение. Я успел выхватить собственный нож, отскочить назад от резкого выпада, и наобум полоснуть ножом в его сторону. Брызнула кровь, англичанин отшатнулся.

— Сука! Порезал меня! — удивлённо произнёс он, глядя на длинные кровавые полосы на своих руках.

Я стряхнул капли крови с ножа и поиграл лезвием в воздухе, будто расписывая пером восьмёрки.

— Подходи, ещё порежу, — сквозь зубы процедил я.

Драка началась в одно мгновение, беспорядочная и жестокая, как кошачья свара, ножи засверкали в свете костров, Фоули снова бросился на меня, Джек вихрем налетел на Эмильена, Рыжий сцепился с Шоном. Негры бестолково жались друг к другу, не зная, что делать.

Зато теперь Фоули боялся лезть на меня, пока я крутил ножом восьмёрки в воздухе, и лишь неловко тыкал ножом пространство перед собой. Я же лезть на рожон не спешил, по крайней мере, пока его сбоку прикрывал Джек. Вот он выглядел по-настоящему опасным типом.

К нам начали подходить зрители со всех концов лагеря, но вмешиваться никто не собирался. Нужно быть либо очень глупым, либо очень смелым, чтобы пытаться уговорами остановить поножовщину, в которой уже пролилась кровь, и здесь таких не нашлось. Буканьеры только громко подбадривали нас, давали непрошеные советы, свистели и кричали, поддерживая то одну, то другую сторону.

Я резко прекратил выписывать восьмёрки, остановился. Фоули, почуяв открывшуюся возможность, сунулся на меня, но тут я смачно харкнул ему в лицо, пытаясь попасть в глаза, и англичанин рефлекторно отшатнулся. Я тут же перехватил нож и кинулся на него, стараясь поймать его руку с ножом свободной рукой, а своим клинком заколоть его, как свинью. Раз за разом я наносил колющие удары, и несколько из них всё-таки достигли цели. Последний удар я нанёс в шею, вытащил нож, вышедший из раны с неприятным хлюпаньем, и пинком отправил Фоули в объятия его товарищей.