Букелларий

Карл Мартелл в компании баварского герцога Хугберта и епископа Адальберта праздновал победу за узким прямоугольным столом. Его сотрапезники сидели не напротив друг друга, а немного наискось, чтобы было место для больших серебряных тарелок с цветочным барельефом по краю и кубков с барельефом в виде скачущих лошадей. Меня посадили на той же стороне, что и герцога Баварии, но не рядом, а так, чтобы епископ Констанца был наискось, и его посуда оказалась не перед моим носом, а левее. Конопатый юноша-раб, скорее всего, сакс, поставил и передо мной такую же. Другой раб, постарше и тоже конопатый, подошел ко мне с деревянным большим блюдом с гусиным мясом, чтобы я выбрал понравившиеся куски, а третий, самый старший и почему-то не конопатый, налил мне красного вина, сладкого, лангобардского. Это германское королевство теперь было нашим соседом. Во время смуты в герцогстве Бавария правитель Лангобардии Лиутпранд воспользовался моментом и оттяпал маленько земель.

Карл Мартелл представил меня епископу Адальберту и заверил его, не поинтересовавшись моим мнением:

— Теперь он граф Альтдорфа и будет твоим защитником от герцога Лантфрида и помощником в распространении христианства среди алеманов.

— Надеюсь, и ты придешь на помощь, если потребуется, — сказал священнослужитель.

— Если бы я был на твоем месте, то больше бы надеялся на него, чем на меня! — хохотнув, произнес мажордом. После чего серьезно не столько приказал, сколько попросил меня: — Позаботься о нем.

Я кивнул: принято.

— Твои люди и новички из других отрядов получат наделы в твоем графстве. Распределишь выделенные им земли сам, как сочтешь нужным. Отныне ты их сеньор, и под твоим командованием они прибывают по моему зову, вооруженные и оснащенные, — продолжил Карл Мартелл.

Пока что граф — это не наследственный титул, а должность, которая может достаться и потомкам, если будут справляться со своими обязанностями. Решать придется не только военные вопросы, но и административные, и религиозные, потому что большую часть населения составляют язычники.

На этом официальная часть закончилась, и мы вернулись к еде, питью и праздной болтовне. Карл Мартелл поведал о походе на саксов. Герцог Хугберт — об упертости баварцев. Епископ Адальберт — как огнем и мечом обращает язычников в истинную веру. Я — о скользком менталитете ромеев-константинопольцев.

Когда епископ начал зевать, мажордом разрешил ему уйти вместе с герцогом в шатер последнего, где оба будут ночевать, а мне дал знак рукой, чтобы задержался.

— Мне сказали, что ты ушел от Эда Большого из-за того, что он пообещал тебе свою внебрачную дочь, а потом выдал ее за Мунузу, — начал он.

— Да, — коротко ответил я, не желая говорить на эту тему.

— Я поступлю умнее — выдам за тебя свою внебрачную дочь Арду, — усмехнувшись, молвил мажордом.

Карл Мартелл еще тот ходок. У него несколько любовниц и куча внебрачных детей. Одна из них, Свангильда, племянница покойного Гримоальда Второго, выданная нам вместе с Пилитрудой добропорядочными жителями Регенсбурга, сейчас путешествует вместе с нашей армией.

Отказаться от такого предложения чревато оргвыводами, поэтому я согласился, понадеявшись, что дочь лицом и телом пошла не в отца. Если будет уж слишком страшной, у меня есть наложницы.

Глава 4

47

Альтдорф — небольшой городишко в предгорьях Альп, километрах в двадцати севернее Боденского озера. В двадцатом веке это будет территория Германии. Построен он на невысоком холме. Стены и прямоугольные башни каменные снизу метра на два-три и деревянные сверху. Трое ворот с каменными надвратными башнями. Население чуть больше тысячи человек. Две трети составляют свевы, остальные — алеманны с небольшим вкраплением других племен. Как ни странно, свевы называют себя алеманнами, однако говорят на своем диалекте германского языка, за что истинные алеманны называют их свевами.

Не скажу, что мне обрадовалась в Альтдорфе. Раньше ими правил алеманн, ставленник герцога Лантфрида. Судя по отзывам горожан, склочный и жадный тип. Впрочем, всех правителей считают или такими же, или ветреными гуляками. То есть исполняешь свои обязанности хорошо — ты плохой, не делаешь ничего — тоже обзывают. Я быстро навел порядок в сборе налогов, благодаря чему приток денег в казну, что значит в мой карман, увеличился почти вдвое и подумал, что вскоре моего предшественника в сравнение со мной будут считать ветреным гулякой.

Лучшие наделы возле города я взял себе. Это были аллоды — дарения в полную безусловную собственность, приданое за Арду. Остальные в виде бенефиция (германцы называет его леном (даром)) — пожизненного пользования на условии несения воинской службы — распределил так, чтобы рядом со мной получили лангобарды из, так сказать, первого призыва, а самые дальние — воины, переведенные ко мне из других отрядов. Поскольку наделы были большими, никто не роптал. Каждый из букеллариев хотел превратиться в зажиточного землевладельца — и мечта сбылась.