Букет

МИНЯ. Ну, слушай. Тебе Георгий сказал, чтобы ты меня слушал, а то тебя мамка с квартиры выгонит? Сказал? Ну, слушай тогда меня. (Быстро-быстро). Было это в сорок втором году. Немцы заняли Киев. Маму мою звали Анной Петровной, вот как Аню нашу…

АНЯ (умывается). И дома отдыха нету…

МИНЯ (еще быстрее). Она была подпольщица. Я был маленький, а помню все хорошо. Была у нас соседка, Вера. Гуляла она с немцами. Она и выдала маму. Она! Сволочь! И доказательство тому имеется. Слушай, расскажу какое доказательство. Маму я видел после ареста один раз, когда их вели на расстрел. Идет она, а с ней еще пять человек, все мужики. Ведут. Она мне как крикнет: «Сыночек, миленький, запомни меня, запомни!» Толпа кричит, все кричат, а я к ней рвусь, рвусь. Видел, как расстреляли. Потом трупы сгрузили в машину. И увезли за город. Потом, как наши пришли, перезахороняли…

АНЯ (умывается). Ну, давай, на всю масть выкладывайся перед новеньким…

МИНЯ (схватил ИГОРЯ за руку). Нас из дома выгнали, всю семью, вещи наши собрали, забрали. И вот, слушай, как я узнал, что это она, Верка-соседка, мою маму выдала. Иду я по улице, а она с офицером-фашистом под руку. Идет она в мамином платьи! Увидела меня Верка и стала оглядываться, оглядываться… А платье я узнал, крепдешиновое, зеленое платье. Так я долго-долго за ней шел, а она все оглядывалась, оглядывалась, оглядывалась… Пацан был ведь, двенадцать лет мне стукнуло тогда, а помню все до последней капельки.

Молчание.

АНЯ (умылась, вытерла лицо). Ну, а теперь скажи, Миня, сколько тебе лет сейчас? Скажи молодому человеку, а то он сидит – бледня-бледней, побелел от страха. Ну?

МИНЯ. А сейчас мне, Аня, сорок лет, первый годик идет…

АНЯ. Ну вот то-то и оно, что первый годик. А вы, Игорь, грамотный, так посчитайте. Маму его расстреляли, это ж надо такое придумать! А в саду кто там сидит? Начитался книжек… Обострение у тебя осенью, что ли, черти дери, собираешь все в кучу, пугаешь людей… Тут сама дурой станешь с вами… (Рассердилась, ушла в комнату).

ИГОРЬ. А вы в каком году родились?

МИНЯ. В пятидесятом, что ли…

ИГОРЬ. А война когда кончилась?

МИНЯ. В семьдесят втором, что ли…

ИГОРЬ. Ну, я пойду тогда, ладно? (Быстро ушел в свою комнату, переодевает рубашку).

МИНЯ (сидит на крыльце). У-у,гады… Никто не верит… (Перебирает в руках цветы). Синий листочек, красный, желтый… На могилке жены хорошо будет смотреться. Повесилась, надо же… Я ведь помню – было. Было! Со мной, ну? Не приснилось ведь мне? Нет, не приснилось. Было. (Бормочет). С тем, со мной. А сейчас я – тут. Это я? Или не я? Желтый листочек на могилку ей… А там был кто? Не я, что ли? Я, я, я… Красный вот на могилку. Дураки, запутали… Это я? Или не я тут сижу? Ну? Кто скажет мне? Зеленый, желтый. Молчат, дураки.

АНЯ была на кухне, прошла в коридор, постучала в комнату к Игорю.

АНЯ. Можно? Вас ведь Игорем зовут?

ИГОРЬ. Да. Заходите. (Вскочил, спрятал рубашку в чемодан).

АНЯ. Я дверь оставлю, а то у меня чайник там убежит. У нас варить нельзя, а чайник можно. Порядок такой. Чтоб не сгорел дом наш. Не сгорит. Вы, гляжу впечатлительный, молодой. Я вас в курс введу. Раз вы новоприбывший. Этот Миня – он чокнутый. Поняли?

ИГОРЬ. Что-то не похоже… Так говорит, что…

АНЯ. Да я тоже иной раз думаю, что придуривается больше, работать не хочет. (Шепотом). Его ублажать надо. Фекла, хозяйка – выгонит нас и все. Надо слушать его. А вы видали, как его слушать-то? Да его кто послушает – у всех глаза по восемь копеек делаются. Его из всех домов в округе гонят. И от детей гонят. Как болезнь насылает. Наговорит, наговорит, потом снится все это. Такая правдивая чешуя вот эта вот, что он говорит. И от детей его гонят. Он девочкам под платья заглядывает, идиот. Но при Фекле с ним говорите. Она любит. Вот, видите, как приходится жить, всякую погань ублажать, а что сделаешь?

ИГОРЬ. Нет, не такой уж он и дурак, я думаю…

АНЯ. Ну, поживете тут, посмотрите, как он вам поперек горла встанет. Хотя, вы – мужчина, ну, мальчик ли, молодой человек, – к вам приставать не станет. А ко мне вяжется всю дорогу. Они, дебилы, свихнутые все на сексуальной почве. Ну вот. Нравится в городе?

ИГОРЬ. Нравится. Красиво, шумно.

АНЯ. Я тоже деревенская. Сколько лет тут маюсь. Ненавижу все это. Парню легче, поди, а нашей сестре… Зацепка нужна. Да везде облом, везде нас таких много. Разонравится скоро тоже, домой потянет.

ИГОРЬ. Не знаю.

АНЯ. Потянет. Вы в каком институте?

ИГОРЬ. В горно-металлургическом.