Букет для хозяйки (СИ)

Он относился ко мне очень по-доброму, много уделял времени моему воспитанию. И однажды взял меня с собою на заячью охоту по чернотропу. Вы, наверное, уже догадываетесь, чем закончилась наша охота. Мы верну-лись абсолютно пустыми, хотя заячьих следов мы видели прорву. Но ни один из них не пересёк нам дороги. Я ничего не понимаю, говорил тогда Василий Васильевич в растерянности, это какое-то наваждение. Но всё же взял меня с собою ещё раз, но на этот раз на рыбалку, на Волгу. И что же вы думаете? Рыбак, повторяю, профессиональный рыбак, который ни разу не возвращался без серьёзного улова, и на этот раз, взяв меня с собой, не поймал ни одной рыбки. Ты, наверное, колдун, сказал он мне тогда. Так что вы, дорогие друзья, сильно рискуете, приглашая меня ехать с вами на рыбалку. Я не хочу вас огорчать, но советую ехать без меня. Я могу вам всё испортить.

Андрей думал, что сейчас "рыбаки" начнут возражать. Дескать, что ещё за сказки, в Финляндии, где 60 тысяч озёр, такого афронта со стороны разных рыб не может быть, ибо не может быть никогда. Однако, к удивле-нию Андрея, все трое отнеслись к его рассказу про охоту и рыбалку с Васили-ем Васильевичем Казанцевым, его бывшим квартирным соседом, крайне серьёзно и даже с некоторым мистическим страхом подозрения.

- Ну, если вы, Андрей Николаевич, не можете с нами ехать, - поторо-пился сказать Мишкин, - то я приглашаю вас к себе домой завтра вечером на уху. Моя жена варит уху бесподобно. Это будет не уха, а песня.

Андрей поблагодарил за приглашение, сказал, что непременно будет, и, откланявшись, ушёл, надувшись кофе и чаю до головокружения и опасного сердцебиения. Так можно и дуба дать, подумал он. Он отказался от рыбалки не потому, что был якобы "колдуном", заговаривающим рыбную ловлю, а потому, что ему было немного тягостно в этой компании бездельников, делающих вид, что перегружены работой. Он не знал, о чём с ними говорить и относился к ним с лёгким презрением. Кроме того, он планировал провести выходной день в хозяйственных делах: сделать уборку, постирать, вынести мусор и, что было главным, решить, что делать с брюками, которые протёрлись до неприличия. Путешествуя по магазинам, он, конечно, присматривался к мужской одежде, приценивался к ней, но убеждался, что хорошие финские костюмы, которые ему нравились, были ему не по карману.

Во всяком случае, он пока ещё не накопил достаточной суммы валюты, чтобы позволить тратить её на одежду для себя. Сначала ему надо было что-то купить для сестры Ольги и для женщины, на которой он целился жениться, но к моменту отъезда в Финляндию не созрел, чтобы нажать на спусковой крючок (курок). Женщину звали Матильда. И теперь надо было её завалить хорошими иностранными подарками.

Можно было бы купить отдельно брюки, но подобрать их в пару к пиджаку было проблемой. К тому же он по опыту знал, что готовые брюки всегда ему приходилось, хоть немного, но переделывать. Они были либо ко-ротки, либо длинны, либо надо было их заузить в поясе, либо вставлять клин.

Размышляя обо всех этих, казалось бы, мелких, но по существу крайне важных домашних делах, Андрей вспомнил, что в тех брюках, которые он носил, был пришит с внутренней стороны, там, где располагался врезной карманчик под названием "пистон", лоскут материи, из которой был сшит костюм на швейной фабрике имени Клары Цеткин. Технологи этой фабрики, зная привычки советских покупателей, сами будучи плоть от плоти эконом-ным и прижимистым советским народом, всегда включали в технологиче-скую карту пошива костюмов прикрепление лоскута для мелкого ремонта.

А к лоскуту пришивали ещё две пуговицы, маленькую и большую, точ-но такие же, как на новых пиджаке и брюках, на тот случай, если какая-нибудь из них случайно оторвётся, и хозяин (или хозяйка) костюма этого сра-зу не заметит. Такая добрая щедрота заботы о покупателях сильно укрепляла уверенность у советских людей в завтрашнем дне.

И Андрей, взвесив все "за" и "против", горячо взялся за дело. Позав-тракав куском хлеба с сыром и запивая их чаем, он первым делом взялся за намеченные хозяйственные дела: стирку, уборку, вынос мусора. Завершивши их, снял брюки и в одних трусах и майке, перебросив брюки через сложенную в локте руку, прошёл в гостиную, где, как он разведал при начальном осмотре квартиры, была встроена в мебельную стенку швейная машинка "Зингер". Андрей придвинул стул к машинке. Уселся на него и, вспомнив как когда-то строчил на бабушкиной машинке (тоже, кстати, "Зингер"), вытащил из гнезда челнок. Заменил в нём шпульку с белой ниткой на шпульку с чёрной ниткой (подходящей серой нитки, к его огорчению, не нашлось) и насадил на стерженёк, торчащий наверху из корпуса машинки, катушку с чёрной ниткой. Заправил обе нитки, нижнюю и верхнюю, под лапку швейного механизма. Потянул за оба конца и тихонько провернул колёсико привода. И неожиданно вспомнил, что читал где-то, будто бы фирма "Зингер" разорилась, выпустив вечную швейную машинку, которая никогда не ломалась.