Букет для улитки. Решето джамблей — 2

— Некий тролль создал волшебное зеркало. Отражаясь в нем, все доброе и прекрасное исчезало, тогда как все ничтожное и отвратительное становилось особенно заметно и выглядело еще безобразнее. Красивые вещи казались кучей грязи, лучшие из людей — уродами. Затем зеркало разбилось, на биллионы осколков, каждый осколок обладал свойствами целого зеркала. Некоторые осколки попадали людям в глаза, и эти люди начинали видеть окружающий мир, будто вывернутым на уродливую изнанку.

— Интересная задача, — отозвался гуру, — как определить, искажало ли зеркало тролля картину мира, или устраняло искажение, созданное массовыми стереотипами?

— Вот она! — объявил Поль, — Постановка вопроса для открытия окна Овертона.

— Комиссар, при чем тут какое-то окно? Откройте сайт комитета ООН по проблемам окружающей среды, и там без всякого зеркала тролля сказано, что наша цивилизация уверенно превращает планету в кучу грязи. Откройте сайт другого комитета ООН по проблемам неравенства, и там без всякого зеркала тролля сказано, что те, кто в нашей цивилизации считаются лучшими из людей — уроды в социально-этическом смысле.

— Это демагогия, доктор Хуберт! Наличие проблем с экологией и неравенством, это плохое оправдание для человека, бросающего жену и детей на произвол судьбы.

В ответ гуру сделал большие глаза и развернул ладони к небу.

— Разумеется, это плохое оправдание. Но почти четверть миллиона женщин у вас во Франции мечтают, чтобы муж или сожитель бросил их на произвол судьбы. Но он не бросает, а с дивной регулярностью избивает их. Почти четверть миллиона — это на порядок больше, чем число аргонавтов. Две-три женщины в неделю умирают от этих побоев. Может, вашей спецслужбе лучше заняться этой проблемой, а не той?

— Опять демагогия, — проворчал Поль, — да, есть полукриминальные субъекты, но ими занимается отдел борьбы с домашним насилием.

— Превосходно! — воскликнул Ян, — И каков результат этих занятий?

— Доктор Хуберт, я повторяю: это полукриминальные субъекты. А мы говорим о тех, которые по своим личным психологическим качествам, по интеллекту, образованию квалификации, способны вести социально-нормативный образ жизни.

— Комиссар, как, по-вашему, есть ли разница между способностью и обязанностью?

Вопрос вызвал у комиссара Тарена искреннее недоумение.

— Ну, знаете, это как сравнивать зеленое с кислым. И какое отношение к делу?..

— Ваши рассуждения, — пояснил Ян, — содержат постулат признанного превосходства полукриминальных субъектов по сравнению с прочими. Что дозволено первым — не дозволено вторым. Первые не обязаны ничего — вторые обязаны все.

— Эти полукриминальные субъекты, — сердито ответил Поль, — хотя бы не устраивают теракты под предлогом мести за виноградную улитку.

— Превосходно! — Ян улыбнулся и потер руки, — Мы добрались до сути. Вы обвиняете аргонавтов. Интересно: почему их, а не мусульман, или коммунистов, или экологов?

— Так ведь профиль соответствует вашему эссе, доктор Хуберт, мы с этого начали.

Гуру улыбнулся еще шире и снова потер руки.

— Итак, искусственный идиот… Пардон. Искусственный интеллект сначала построил профиль, соответствующий Рудольфу Ландраду. И поэтому Ландрад был посажен в тюрьму, где загадочно-быстро умер. Теперь искусственный интеллект построил…

— …Почему вы думаете, — перебил Поль, — что профиль построил ИИ?

— Комиссар, это уже знает вся Европа. В интернете можно найти даже IT-подрядчика, который выиграл тендер на разработку ИИ для спецслужб Евросоюза.

— Допустим, доктор Хуберт, что это так. И допустим, что ИИ может ошибаться. Но, в оперативно-розыскной деятельности принято проверять все выдвинутые версии.

— Комиссар, из тональности вашей фразы о мести за виноградную улитку очень явно следует, что «все версии» в данном случае означают единственную версию. Если это принятый теперь уровень доверия к ИИ, то Гитлер это не худшее, что было в Европе. Гитлер хотя бы был живой, а такое фанатичное доверие к кучке кристаллов кремния, выращенных в Китае, выглядит, как новый уровень в теории тоталитаризма.

— Ладно, а вы считаете, что нет сходства между терактами в вашем эссе, и терактами, имевшими место в Майнце, Мюнхаузене и Вадуце?

— Сходство терактов требует сходства мотивов, — сказал Ян, — по-вашему, оно есть?

— Да, я ведь говорил об открытии окна Овертона для аргонавтинга.

— Но вы не объяснили, почему аргонавтинг должен считаться табу.

— Я привел вам пример из реальной жизни, достаточно хорошо объясняющий, это.

Выражение лица гуру изменилось с веселого на печальное. Он развел руками.

— Извините, комиссар, но вы объяснили лишь, почему вам не нравится аргонавтинг. Вероятно, ваше мнение совпадает с мнением правительства и партии большинства в парламенте. Но мнение — не закон. Чтобы официально запретить аргонавтинг, надо в публичном порядке отменить ряд статей Всеобщей Декларации Прав Человека.

— Доктор Хуберт, вы ведь понимаете: ВДПЧ это лишь благие пожелания.

— Знаете, комиссар, тут на Балканах в ходу афоризм: «или закон или биатлон».

— В каком смысле биатлон?