Букет эмоций

Бригадир повёл Гадалку к последней двери. Не успела она заглянуть в каморку, как изнутри раздалась её брань. Бригадир, багровея лицом, стоял в проёме двери. Мычал, как-то неуверенно защищался. Но каждый раз, когда в перепалку пытался вставить какое-то слово, женщина грубо обрывала его:

– Что за сучью игру, бригадир, ты затеял со мной? Куда меня привёл? В этот рассадник клопов?! – Уперев кулаки в бока, пошла на бригадира. – Какие басни мне сочинял? «Будешь жить в особняке, стоящем посредине альпийских лугов, откуда открывается вид на весь Кавказ!.. Со своих окон будешь смотреть, как курсируют корабли по Каспийскому морю, как загораются огни городов! Дагестанские Огни, Дербент! – злилась, подражая голосу Аслана. – Будешь любоваться, как мчатся поезда с севера на юг, с юга на север»! Ты, дядя, случаем, не баснописец?

Пальцем провела по закопчённой стене. С потолка сорвала паутину, толстую, как икру, меченную лягушками. Повесила ему на плечо.

– И что же я вижу в твоём загадочном мире? Конуру с пятью провонявшими козлиной мочой сучками и кастрированным козлом с бурдючным животом?!

Доярки, привлечённые перебранкой между Гадалкой и бригадиром, хлопая дверьми, стали собираться на представление. Подтянулись и пастух с мужиками.

Гадалка поносила бригадира самыми последними бранными словами:

– Умудрился же, кобель кастрированный, меня, фраера, заманить в этот курятник! У тебя, случаем, с башкой не всё в порядке? В этом птичнике даже эти куры дохнут со скуки! Завтра же отправлюсь обратно. Хоть бы не клялся предо мной всеми богами!.. Если обещал мне выделить отдельную хату с двумя комнатами, кровь из носа – выделяй! А это что за конура?.. Ни стола, ни стульев… Пол грязный, воняет псиной. Печь не отремонтирована… Рамы на окнах слетают с петель… Не кровать, а носилки для покойников!.. – не переставая браниться, Гадалка с веранды к каморке один за другим перетаскивала свои узлы.

Бывшая заключённая унижала бригадира перед подчинёнными. Давно они с такой зубастой сучкой не сталкивались. Скандалистка Ашаханум со своим длинным языком выглядит перед ней дохлой ученицей.

Тут не стерпел Аслан:

– Говоришь, не хочешь жить в этом рассаднике клопов? Может тебе, ханум, предоставить мраморный дворец со слугами и дворецким? – Из-под обкуренных седых усов злобно выглянули два огромных коричневых верхних зуба. – Не стерпит она! Ещё как стерпишь, глупая баба! Здесь, с этими курицами, станешь не только жить, но и нести яйца!.. Нужно будет, – для вескости перед всеми повысил голос, – и закудахчешь, как курица!

– Аслан! – металлом заскрежетал женский голос. – Ты, деревенщина, меня своими припадочными речами не возьмёшь! Не фраер – кишка тонка! Может, у тебя с памятью не в порядке? Забыл, кто я и где время коротала? – В её руках засверкало лезвие небольшого пера. – Себя возомнил, – по-блатному поиграла веерами пальцев, между которых блестело перо, – бугром? Ту! – плюнула на пол. – Не вынуждай тебя перед этими трясогузками заставлять сопли жевать!

Не успел Аслан ответить что-то обидное, как она приставила перо остриём к его груди.

– Ты, вонючий козёл, не с тем быдлом связался! – зашипела змеёй. – Уйми свой язык и выслушай авторитетное мнение. Сейчас я выйду, прогуляюсь по окрестностям. Если эта каморка не будет сверкать, как у кота колокольчики, когда вернусь, к вечеру закажи себе муллу читать заупокойную!

Плюнув под ноги, не замечая никого, она вышла на веранду. Доярок с пастухами из коридора как ветром сдуло.

К приходу Гадалки каморка была побелена, покрашена. На месте старой сетчатой кровати стояла добротная деревянная кровать с матрасом, чистой постелью. На полу лежала ковровая дорожка. У входа стоял небольшой платяной шкаф. Между искрящимися в чистоте окнами можно было увидеть стол, на котором блестел поднос с графином и тремя эмалированными кружками. Перед столом стоял стул.

Гадалка ехидно ухмылялась:

– Так-то лучше! А то, вижу, смотрящий, ты с этими общипанными курицами «отбился от хозяйских рук!» Я вас приучу к порядку…

* * *

В каморке Гадалка развязала последний тюк, похожий на плетёный сундучок. Не успела приподнять крышку, как оттуда, шипя, со спины стряхивая снопы искр, на середину комнаты пружинисто выскочил огромный пушистый кот пепельного цвета. Замяукал. Подобострастно прошёлся у ног хозяйки, потёрся головой, преданно заглядывая ей в глаза, словно ожидая указаний. Когда хозяйка не обратила на него внимания, кот, из жёлто-зелёных глаз которого сыпались искры, повернулся к бригадиру, стоящему в проёме двери, и злобно зафыркал. Бригадир замер. Кот встал между хозяйкой и её обидчиком готовый наброситься на него, вцепиться в рожу, когтями выцарапывая глаза.