«У скамьи стояла крошка,в крике гнулась, корчилась.«Помолчи ты, хоть немножко,цыганенок порченый!»«Жду: придет с работы батя,—печь еще не топлена,не даешь ты мне, проклятый,жить своими воплями!»«Вот гусарик, вот петрушка,петушок хорошенький!На! Играй!» — Но все игрушкибац! и в угол брошены.И опять надрывным крикомнесмышленыш нудится; «Погоди ж, чертенок! Мигом вызову Полудницу!»«Эй, Полудница, приди-ка, век мне с ним, что ль, маяться!» Глядь — пред кем-то двери тихо сами открываются.Появилась на пороге с темным ликом карлица; кривы руки, кривы ноги, голос громом катится!«Подавай дитя!» «Всевышний! пусть того не сбудется!» Мать от страха еле дышит, — к ней идет Полудница!Подбирается бесшумнодымной тенью стелется; мать уже полубезумна: глянуть не осмелится;сжав дитя, его колышет, темен взор безрадостный, а Полудница все ближе, вот совсем уж рядом с ней.Простирает клешни-руки. — Мать без сил, без памяти: «О, Христа святые муки!» и — на землю замертво.Раз, два, три... Часы бьют полдень,звон их чуть кончается, —двери дрогнула щеколда:муж домой является.Женщина, ребенка стиснув,пала, как обрушена;мать еще вернули к жизни,а дитя — задушено.