Букет из Оперного театра

— Я свои выбросила. Несколько дней назад.

— Все равно. Вам лучше дождаться полиции. Вас никто ни в чем не обвиняет. Мы разберемся и закончим со всем этим. — Взяв Таню под локоть, директор вывел ее в соседнюю комнату.

Фира хотела последовать за ними, но ее остановили, захлопнув дверь прямо перед ее носом. Девушка осталась за порогом, и было слышно, как она проворчала: «Виолетта, гнусная сука».

Таня поспешно опустилась в кресло возле стены, чувствуя, как из груди вырывается бешено бьющееся сердце.

Их было трое, представителей полицейской власти, которые с чугунными лицами следили за тем, как выносят тело. Еще был отряд вооруженных солдат. Они оцепили коридор, и больше никто из любопытных артистов не смел проникнуть на место убийства. Перепуганные, они толпились этажом ниже, шепотом передавая друг другу страшные подробности.

К счастью, руководители театра было точно такими же творческими личностями, как и артисты, то есть любопытными сплетниками, а потому не могли удержаться от того, чтобы не передать другим подробности информации, которую услышали от властей. Самым разговорчивым был дирижер. Его допрашивали первым, чтобы отпустить на репетицию — все-таки премьеру никто не собирался отменять, хотя режиссер и ломал голову, кем заменить Беликову. Сложный вопрос замены решился достаточно легко: у Ксении была дублерша, талантливая молодая балерина, отлично знавшая сольную партию. И хотя прима буквально съедала девушку и делала все, чтобы не допустить к участию в репетициях, дублерша отличалась сильным характером. Она подсматривала все репетиции из-за кулис, видела, как и что делала Беликова, и знала партию назубок. Теперь, к счастью, она могла повторить все и заменить солистку. Режиссер и директор театра решили на ходу, что премьеру отменять не будут, а на сцену выпустят дублершу.

Так от дирижера, спешившего на репетицию, а потому отпущенного первым страшными, непонятными властями (там был и германец, и представитель УНР, а кто был третий, никто не мог разобрать), все узнали некие подробности о том, как произошло убийство.

Ксению Беликову убили ночью, где-то между двумя и четырьмя часами ночи. И, по словам судебного медика, перед смертью она была настолько пьяна, что совершенно не могла сопротивляться. Это значит, что задушить ее могла и женщина. Сделать это было легко, если пьяная Беликова прилегла на диван и отключилась.

В гримерной нашли шесть пустых бутылок из-под шампанского — все знали, что Беликова питает слабость именно к этому напитку. Разумеется, Ксения от такого количества сильно опьянела и почти потеряла над собой контроль. В любом случае, состояние ее было таким, что она не могла даже двигаться, чем и воспользовался убийца.

Следов насилия как над женщиной обнаружено не было. Не было также следов другого насилия на теле — синяков, побоев, порезов. Очевидно, к убийце Беликова питала доверие, так как впустила его в свою гримерную сама и совершенно его не боялась.

Учитывая, как была одета Ксения, убийцу она не стеснялась, и потому принимала его в откровенном пеньюаре. А значит, убийцей мог быть либо любовник, который видел ее в нижнем белье, либо близкая подруга или коллега, женщина, и ее тоже нечего было стесняться.

На подругу-женщину указывало и то обстоятельство, что на лице Беликовой не было следов косметики, она полностью сняла грим. Кто-то из уголовных агентов высказал мнение, что для любовника, мужчины, Беликова, наоборот, постаралась бы накрасить лицо, чтобы выглядеть красивее. А вот женщину вполне можно было встретить и ненакрашенной.

Чулок, которым ее задушили, был женским. Фильдеперсовый, но тонкий, не теплый, то есть как раз подходящий по сезону. В городе было полно таких чулок — их возили контрабандой, и местные модницы нарасхват раскупали этот товар.

Немного озадачивал тот факт, что фильдеперсовый чулок был деликатным, тонким и мог порваться, если его сильно потянуть. Но убийца предусмотрел и это, так как несколько раз обмотал чулок вокруг горла жертвы.

Следом за разговорчивым дирижером отпустили режиссера. Он добавил к рассказу деталь о том, что убийство Ксении Беликовой как две капли воды напоминало убийство Карины: там точно так же был обмотан вокруг горла чулок в несколько слоев, точно так же жертву захватили врасплох. Правда, Карина не была пьяна, но ведь и она не вздумала сопротивляться.

Единственным отличием стали цветы. Если на трупе Карины было много разных цветов — орхидеи, гвоздики, лилии, гардении, розы, и все они были свежие, то на теле Ксении Беликовой были исключительно орхидеи, да и то уже увядшие, словно они не один день стояли в воде, источавшие довольно неприятный, гнилостный запах.

Это различие явно что-то означало, но никто из агентов не понимал что. Тем не менее, об этом говорилось, а потому режиссер, выйдя после допроса, не замедлил распространить информацию дальше.

После них был приглашен директор театра. Но он вышел быстрее, чем все остальные, в таком состоянии, что никто не осмелился приставать к нему с вопросами. Он ничего и не рассказывал.