Букет из Оперного театра

— Действительно, я издал такой приказ, — Гришин-Алмазов с неприязнью смотрел на француза. — Только так мы сможем очистить Одессу от бандитов…

— Они не бандиты! — Холодная бесцеремонно вмешалась в их разговор. — Эта дама служит в хоре театра, она артистка. А мальчик ее брат. Он ждал ее в коридоре, пока мы с ней беседовали.

— А как вы объясните похищенные драгоценности? — спросил офицер. — Господа, все это нашли у него в карманах.

При виде ценностей на столике Харитонов нахмурился. Он подумал о том, что доброта актрисы слишком далеко может ее завести.

— Эти вещи мальчик нашел в коридоре, — сказала Вера, — посмотрите, он же умственно отсталый! Как он может что-то украсть?

Услышав ее слова, Стриж принялся немилосердно подыгрывать — выдавливать сопли и пытаться надуть из них пузыри.

Фрейденберг не отрывал глаз от Веры Холодной. Если бы в гримерной было темно, его лицо, как раскаленная лампа, ярко светилось бы в темноте. Никто не видел его таким. Харитонов, уже привыкший ко всем выходкам и развлечениям француза, вдруг ощутил легкий укол тревоги.

— Месье, прошу вас, помогите мне! — Вера возвела на Фрейденберга умоляющие глаза. — Спасите этих людей!

Анри, склонившись в поклоне, галантно поцеловал руку актрисы. В тот момент все бывшие в комнате заметили, что его руки дрожат. Фрейденберг повернулся к офицеру:

— Немедленно отпустите этих людей! И пошел вон!

Офицер растерялся. Уставился на Гришина-Алмазова. Тот сделал шаг вперед.

— Господин Фрейденберг…

— Заткнись, Гришин-Алмазов. Мы сделали тебя губернатором, мы можем и передумать, — последовал резкий ответ.

— Отпустить, — скомандовал офицер и вместе с солдатами покинул гримерную. Таня обняла плачущего Стрижа за плечи. К ним подошел Харитонов.

— Немедленно уходите из театра, — сквозь зубы сказал он, — и побыстрее.

По его глазам Таня прочитала, что Харитонов ни секунды не сомневается в том, что офицер сказал правду и что понял, что они воры.

Прежде чем уйти, Таня подошла к Вере Холодной.

— Спасибо вам! Я никогда не забуду то, что вы сделали для нас! Никогда! Никогда… Когда-нибудь я отплачу вам добром! Я буду вас хранить.

Актриса слегка обняла ее, ласково коснувшись волос. Последнее, что Таня увидела, выходя из гримерной, были безумные глаза француза Фрейденберга: как он смотрел на Веру Холодную.

После концерта Петр Инсаров помог перенести тяжелые букеты в гримерную артистки.

— Говорят, Вера, вы сегодня отличились, — игриво начал он, — спасли от расстрела двух воришек и навсегда украли сердце французского начальства Анри Фрейденберга?

— Спасти от расстрела было сложней, — ответила в тон ему актриса.

— Что же это было? Приступ благотворительности или глупости? — усмехнулся Инсаров.

— Ни то, ни другое. Конечно, они воры. Я не сомневалась в этом ни секунды, — сказала Вера. — Но дать их убить за какие-то золотые побрякушки я не могла. Запомните, Инсаров, золото не стоит человеческой жизни. А эта девушка… У нее такие печальные глаза… В ней есть что-то очень необычное. И у нее благородное сердце, это видно невооруженным взглядом. Что же касается француза… Гришин-Алмазов меня беспокоит больше.

— Почему же? — удивился актер.

— Он пытается за мною ухаживать, но глаза его смотрят на меня не с добром. Он очень коварный и злой человек. С ним следует быть осторожной.

— И от него следует спасать, — в тон ей добавил Инсаров.

— Кого спасать? — с удивлением спросила артистка.

— Одессу, в первую очередь. И от него, и от французов. От того, что происходит здесь.

— Вы же знаете, я далека от политики.

— А это не политика, Вера. Это окружающая вас жизнь. Вот сегодня вы спасли двух людей. Разве это политика? А сколько таких сегодня отправилось на тот свет? Спасать надо Одессу и нас всех. Нас зальют кровью. А потом в этом же и обвинят. И кто знает, может, вы и сможете спасти.

— Я вас не понимаю, — актриса нахмурилась, — вы говорите какими-то загадками. Это странно.

— Позже я обязательно все вам объясню, если вы захотите меня слушать. Но только не сейчас. Вы идете на прием?

— У меня есть выбор? — засмеялась Вера. — Харитонов против силы потащит меня туда.

— Там будет и этот влюбившийся в вас француз, Фрейденберг. Пококетничайте с ним!

— Что с вами? На старости лет вы стали сводником?

— Я пошутил. Не принимайте всерьез. Просто он кажется мне неплохим человеком, и он, похоже, серьезно в вас влюблен.

— А вы будете на приеме?

— Нет. Из Москвы только сегодня приехал мой близкий друг. Он тоже связан с кино, я собираюсь представить его Харитонову. И вам конечно же. Он очень интересный человек. Вам стоит с ним познакомиться. Он больше меня может рассказать о спасении. Его зовут Жорж де Лафар.

Рытвины и ухабы, заполненные жидкой грязью, начинались с самого угла Запорожской улицы и уже к середине дороги превращались в настоящие грязевые канавы. Особо худо было после дождя. Молдаванка превращалась в бурлящий грязевой канал, и ходить приходилось осторожно, как по минному полю. Ступишь в маленькую лужицу, едва больше людской подошвы, — и окажешься по колено в воде.