Букет кактусов

– Эдуард Михайлович, если не ошибаюсь? Здравствуйте.

Приятный мужской голос, скорее молодой, чем старый. И он ему не знаком, это точно.

– Не ошибаетесь. Кто говорит?

– О, боюсь, мое скромное имя вам ничего не скажет. А впрочем... Моя фамилия Панин, Николай Панин. Я внук Ивана Порфирьевича Панина, известного филателиста из Нижнего Новгорода. Вы его знали, не так ли?

– А-а... Да-да-да...

Меньше всего Эдуард Михайлович ожидал сейчас разговоров о своем хобби, поэтому не сразу настроился на нужную волну.

– К сожалению, лично я его не знал, но много о нем слышал. Мы даже переписывались одно время, но потом, знаете, как-то... Очень уважаемый коллекционер. Так вы его внук?

– Единственный. И его наследник. Возможно, вы не знаете, что дедушка три месяца назад скончался?

– Что вы говорите! Нет, я не знал... Мне очень жаль. Пожалуйста, примите мои соболезнования, молодой человек!

– Благодарю вас. Но, разумеется, Эдуард Михайлович, я решился побеспокоить вас не только затем, чтобы разделить с вами скорбь своей утраты.

– Да-да?.. Я вас внимательно слушаю, молодой человек... Николай, кажется?

– Совершенно верно. Видите ли, после смерти дедушки кое-что осталось... Как вы знаете, у него была одна из лучших частных коллекций в России. Согласно воле деда, большую часть его сокровищ унаследовал областной краеведческий музей, но наиболее ценные экземпляры... Словом, я думаю, никто не осудит покойного за то, что он решил оставить их в распоряжении своей семьи.

– Да-да, я понимаю.

Сердце Эдуарда Михайловича забилось чуть чаще.

– К сожалению, – голос молодого человека зазвучал слегка смущенно, как бы извиняясь, – я не разделяю дедушкину страсть к маркам. Вот почему...

– Что вы говорите?! В самом деле?

Судья Колчин совершенно искренне не понимал, как можно быть равнодушным к филателии, тем более – будучи внуком знаменитого коллекционера. Из многих страстей, раздиравших его порочную натуру, страсть к маркам была наиболее неуемной, всепоглощающей. Можно было бы добавить – и самой невинной, если б не одно «но». Ради обладания крохотным клочком бумаги с зубчиками судья был готов запродать душу самому дьяволу.

– Увы, это так. К тому же я сейчас очень нуждаюсь в деньгах, и поэтому...

«Какое совпадение!» – подумал судья.

– Словом, я хочу кое-что вам предложить, Эдуард Михайлович, – решился наконец Николай. – Думаю, у меня есть нечто, что вас заинтересует.

Разумеется, Эдуард Михайлович знал, что все закончится именно этим! Сейчас этот профан предложит ему какую-нибудь дешевку, которую можно купить за полтинник на любом углу, где обычно собираются задрыги от филателии. Можно себе представить, что есть «ценный экземпляр» в понимании такого сопляка!

– Вот как? И что же вы продаете? – В вопросе судьи слышалась плохо скрываемая ирония.

– «Королеву Викторию» тысяча восемьсот пятьдесят второго года выпуска.

Колчину показалось, что он ослышался. Да нет, точно ослышался, такого просто не может быть!

– Что-что? Боюсь, я не расслышал. Пожалуйста, повторите!

Николай повторил громко и четко, почти по слогам. Ошибки не было никакой.

– Молодой человек, вы ничего не путаете? Возможно, вы имеете в виду «Королеву Викторию» пятьдесят восьмого года? Это тоже весьма ценный экземпляр, но у меня он уже имеется. Однако я могу...

– Эдуард Михайлович, поверьте, я в состоянии отличить пятьдесят второй год от пятьдесят восьмого! Я сказал вам, что не разделяю вашу общую с моим дедом страсть к филателии, но не сказал, что я в ней не разбираюсь.

Теперь ирония звучала в голосе колчинского собеседника.

– О да, конечно, прошу прощения! Я просто не могу поверить... Значит, у вас и в самом деле «Королева Виктория» пятьдесят второго года? Но я не знал, что она была в коллекции Панина!

– Что же тут удивительного? У каждого из нас имеется свое тайное, которое нам хочется как можно дольше сохранить в тайне, не так ли?

– Да-да, разумеется...

«Ты даже не подозреваешь, насколько ты прав, сопляк!»

– Так вас интересует эта марка, Эдуард Михайлович?

– О да, непременно! Обязательно! Знаете что, Николай? Давайте встретимся где-нибудь завтра и все не спеша обсудим.

– Боюсь, я не могу ждать так долго. Мои личные обстоятельства как раз-таки побуждают меня поспешить с этой сделкой.

– Ах, вот как? Хорошо, сегодня! Сегодня, после восьми. Вас устраивает?

– Сожалею, но и это невозможно. Я должен получить от вас ответ до семи вечера.

– Господи! Почему же непременно до семи?!

У судьи Колчина был уже самый настоящий приступ тахикардии.

– Хорошо, Эдуард Михайлович, я буду с вами откровенен. Дело в том, что в вашем городе я проездом. Прилетел час назад и сегодня же вечером улетаю. Моя цель – продать эту марку. По некоторым причинам я не могу это сделать ни в Москве, ни у себя в Нижнем. – Николай замялся. – Вы меня понимаете?

– Конечно.

– Вот я и подумал, что Воронск – самый подходящий город для такой сделки. Меня здесь не знают, и в то же время тут есть знакомые, надежные люди. А главное – покупатели есть! Если с одним не получится – авось с другим повезет больше...

Сердце Эдуарда Михайловича упало в пятки.