Букет незабудок

Костя облокотился сверху о забор, и я в ужасе посмотрела него, переживая, что этот жест может оказаться очень опасным, но отец даже бровью не повел. От позы веяло силой и уверенностью в себе, точно папа давно смирился с нависшей над его головой опасностью и встречал ее буднично, почти цинично.

– Видишь вон того, у стены, который на улице бросился на тебя? Знакомься, это твой дед – Светозар.

– Но ведь бабушка говорила, что…

– Что он умер, да, – закончил отец за меня. – В наших семьях всегда так говорят непосвященным. Это проще. Для всех.

– Если мне почти восемнадцать, а дед условно «умер» еще до моего рождения, то, получается, он живет в этой форме уже столько? Лет двадцать?

Костя кивнул:

– Около того, да. Скорее даже чуть больше. Твоя мать оканчивала первый курс, когда это произошло. Наш роман только начинался, несмотря на все запреты. Мы были осторожны, насколько могли, и старались не попадаться лишний раз никому на глаза, крадя друг у друга поцелуи в тени деревьев и на квартирниках друзей. Обо всем знали разве только приближенные, вроде подруг твоей мамы в ту пору, но новость все же дошла и до родни. Тут-то и начались проблемы.

Денис сильнее сжал мою руку, будто прекрасно зная, чем закончится эта история, и призывая найти в себе силу дослушать до конца.

– Понимаешь, времена были неспокойные. Оборотней приравнивали тогда к паразитам наравне со слабокровными вампирами. Только своим существованием подобные нам вытягивали силу из земли, постепенно иссушая запасы магии, и ничего не возвращали взамен. Но мы и сделать с этим ничего не могли, потому что никогда не были колдунами. Элементарно не знали, как подчинить себе окружающее пространство и заставить его меняться под нашей волей. Другое же дело – ведьмы. Твой дед как-то узнал обо мне и твоей матери, но ничего говорить не стал. Даже разлучить не попробовал или устроить серьезный разговор, хотя, признаюсь честно, от отца это было бы ожидаемо – слишком тяжелым характером он обладал. Только бабка твоя его и выносила, а со мной он то и дело сцеплялся, но речь не о том.

Я прекрасно понимала, чем закончились отношения мамы и папы. Ожидать счастливого конца от Костиного рассказа было глупо, но в то же время смутно уловимая надежда, что хотя бы тогда, давным-давно, родители успели прикоснуться к счастью, ободряла.

– Твой дед рискнул всем, включая свою жизнь, лишь бы у нас с твоей матерью появился шанс, – Костя вымученно улыбнулся. – Лишь бы у тебя появился шанс. Ему удалось невозможное: заручившись поддержкой местного ковена, он провел ритуал, чтобы отвязать весь род от главного источника магии, тем самым остановив охоту ведьм за стаей. Он думал, что вместе с магией уйдет и сама сущность волка, но ошибался. Твой дед был альфой, был сильнейшим. Он израсходовал не только всю накопленную силу, но и обманом привел на ритуал других, замаскировав событие под шабаш в честь начала лета. Изменения наступили не сразу: магия постепенно возвращалась в мир, делая нас смертными, более хрупкими. Мы по-прежнему медленнее стареем, а многие болезни обходят нас стороной, но это уже не те вершины, которые были доступны для оборотней ранее. Твой дед думал, что никому из нас больше не придется обращаться и мы заживем обычной, нормальной, по его мнению, жизнью.

Коричневый пес сел и внимательно принялся наблюдать за отцом.

– Он перестал обращаться. Предал самого себя и убеждал других, что со временем сила канет в Лету. Другие по привычке слушали его, как своего вожака, брали пример. – Костя вытянул вперед руку и размашистым жестом указал на весь вольер. – И вот к чему это их привело. Они отвернулись от своей природы. Предали ее, пытались подавить, но оказалось, что чем сильнее зверя внутри мы душим, тем яростнее он бьется, пытаясь выбраться на свободу. Почти все псы из тех, что ты сейчас видишь, живут в этом облике уже около двадцати лет и напоминают другим, почему отказываться от судьбы бесполезно.

– Нельзя подчинить зверя, которой рожден укротить самого тебя, – эхом отозвался Денис, когда отец закончил объяснение.

Я молча смотрела на животных, которых не знала, как теперь правильно называть: собаками, оборотнями или бывшими людьми, – и думала, сколько человеческого в них осталось за прошедшие двадцать лет. Был ли мой дедушка до сих пор моим дедушкой? У Кости был к этим существам свой, непонятный мне подход, со стороны походивший больше на отношения хозяина и собаки. Я хотела вспомнить, изменился ли взгляд Светозара, когда отец сказал, что я его внучка, но в страхе даже не обратила внимания. Ответ теперь было не узнать, а значит, никаких зацепок, чтобы понять, насколько Светозар оставался в своем уме, у меня нет.

Денис принялся поглаживать мою руку большим пальцем, отвлекая от тяжелых дум.

– Ты как? – тихо спросил он, и я помотала головой.

– Не знаю. Просто не знаю. Все это слишком.

– Зато теперь ты знаешь, почему мне не нравится идея доктора Смирнова. Если это лечение окажется ложным, если ничего не получится, ты окажешься здесь, – отец постучал кулаком по забору, и собаки занервничали. – Ну-ка ти-и-ихо!