Букет незабудок

Костя нехотя шевельнулся, понимая, что как только отойдет от меня, я не упущу шанса посмотреть, чем обратилась дымка. Отец смотрел на меня с опаской, как на дикого зверя, который легко мог выкинуть трюк. Вот же глупость!

– Пап, – я хотела, чтобы голос прозвучал спокойно, но сразу уловила ноты раздражения, с которыми ничего не смогла сделать, – я все равно узнаю, что там. Оно вышло из моего тела, и ты не вправе решать, как мне с этим знанием поступать: принять или отвергнуть. Не перечеркивай все, чего мы достигли в наших отношениях из-за очередного беспокойства за мою жизнь.

– Для тебя будет лучше… – начал Костя экспертным тоном, который я ненавидела до глубины своей души.

– Не будет. Точка. Ты не вправе за меня выбирать.

– Как не вправе? Тебе восемнадцати еще нет. Вот станешь совершеннолетней и делай тогда что хочешь. Хоть татуировку на лбу набей. А пока – я твой отец! Кто несет за тебя ответственность, если не я?

– Никто. Ни ты, ни мама. Ни доктор Смирнов, ни кто бы там ни был, стоящий за этой ситуацией.

Костя сжал челюсти, а за ними и ладони в кулаки. Лицо постепенно заливалось краской, приобретая розовый оттенок. Он злился, но мне было плевать. Я пыталась поговорить с ним по-хорошему, но если Костя, после долгого затишья, посчитал себя вновь вправе ограничивать мою свободу, то лучше так, чем превратиться в узницу четырех стен по возвращении в квартиру.

– Константин? – заметив реакцию отца, доктор Смирнов напрягся. – Буду крайне благодарен, если вы не станете обращаться под крышей моего дома.

– Думаете, я после стольких лет взорвусь от пары ласковых со стороны своей дочери-подростка? Даже не надейтесь. Не будет шоу.

Я спустила ноги с постели и вновь прислушалась к ощущениям, прежде чем подняться. Головокружения не было, как и боли в животе, и я с облегчением вздохнула.

– Я и не надеюсь. Знаете ли, восстанавливать особняк – дорогое удовольствие, но возможное, чего нельзя сказать о восстановлении предметов искусства. Не все можно воссоздать из пепла, как феникса, а я весьма дорожу своей коллекцией.

– Беспокоиться не о чем.

Отец очевидно демонстративно расслабил позу, показывая окружающим, как прекрасно владел собой. Костя гордо расправил плечи и обошел постель. Когда отец подошел к Владимиру, доктор вручил ему емкость и попросил удерживать сосуд двумя руками. Я наконец поднялась с кровати и отошла достаточно далеко, чтобы увидеть, чем обернулась дымка, но и не рисковать лишний раз. Белая змея с фиалковыми глазами без намека на зрачок лежала посреди темного паркета. Ее тело вздымалось и опускалось, будто внутри раздувались легкие, – я точно знала, что змеи не двигаются и не дышат так. С осторожностью я медленно принялась опускаться на корточки, чтобы рассмотреть змею поближе, но Костя ухватил меня за предплечье.

– Что ты делаешь? – грозно спросил он, и я попробовала отдернуть руку, но пальцы отца плотно удержались на месте.

– Хочу рассмотреть поближе.

– Сейчас мы с Владимиром запрем проклятье в сосуде, и рассматривай сколько влезет.

Я не стала возражать. Предложение звучало разумно, хотя я соврала бы, сказав, что мне не хотелось и здесь упереться, начать вновь демонстративно отстаивать свои границы, указывая Косте на порог, который переступать отцу нельзя, если он хочет сохранить наши отношения.

Мне не нравилось, как легко он пренебрегал моей свободой, прикрываясь личными представлениями о моем благе и безопасности. Интересно, что повлияло на Костю больше, раз он стал таким: работа или воспитание? Наверное, и то, и другое в равной степени оставило отпечаток на его судьбе, ведь не каждому пришлась бы по вкусу служба в полиции. Я мало знала о работе отца, помимо базовых вещей, и никогда не думала, что в телесериалах много правды. В фильмах про оборотней ее точно не было. Однако по крупицам разрозненных знаний и представлений складывалось впечатление, что я бы, как папа, работать в полиции не смогла.

– Почему вы вообще зовете змею проклятьем?

– Потому что это и есть проклятье, – подал голос Макс. – Какая-то ведьма прокляла тебя.

– Прокляла? Меня? Да я даже ни одной не знаю…

Отлично, ведьмы тоже существуют. Просто прекрасно.

Я задумалась о том, как вообще может выглядеть ведьма, и попробовала перебрать в голове знакомых, на кого можно посмотреть и сказать: «Ну точно ведьма!» – но ни с кем похожих ассоциаций не возникало. Разве только подумала о матери Дениса, которая была травницей, но я едва ее помнила. В детских воспоминаниях ярким пятном всегда оставался дядя Дима, и с недавних пор я постепенно начала вспоминать какие-то мелочи вроде игры в шахматы во время тихого часа, который мы проводили вместе с Денисом.

– Если его из меня достали, то, выходит, все? Заклятье снято?

Макс мотнул головой.

– Я смог только вытянуть его из тебя и привязать к материальному миру. Кто-то хорошо поработал. Не думаю, что даже втроем с Виолой и Артуром мы бы смогли его развеять, но стоит все же попытаться позднее, когда я переведу дух. Точно не сегодня. Слишком сильной была ведьма, которая его наложила.