Букет полыни (СИ)

Виконтесса ударила его каблучком по колену и мгновенно ощутила нехватку воздуха. Она хрипела, извиваясь в руках деверя. Мир перед глазами померк, вырваться Стефания не могла. Неожиданно Сигмурт отпустил её, и виконтесса, судорожно дыша, сползла на пол.

- Поклянись, что будешь держать язычок за зубами, - и расстанемся по-хорошему. Следовало бы, конечно, убить, но считай это обещанной благодарностью. Я подарил тебе жизнь - и мы квиты.

- Клянусь, - прохрипела Стефания. Выбора не было: принц не защитил бы от убийцы, а жить, боясь прикоснуться к вину, заснуть, повернуться спиной, она не желала.

- Вот и славно, - улыбнулся деверь. - Приводи себя в порядок, и я провожу на хоры. Теперь-то понятно, кто тебя сюда пустил.

- Не боитесь, что я обо всём расскажу принцу?

Сигмурт покачал головой:

- Ты же умница и не нарушишь договора. Сколько раз я тебя спасал, утешал после Ноэля? И женщиной из бревна сделал… Да и выбросит принц - сможешь в Овмене пожить. А жениха найдёшь - лучше меня спроси, кто он есть, а то опять не в те руки угодишь.

Деверь склонился над рукой оторопевшей Стефании и, дождавшись, пока она оправит одежду, повёл обратно по залам и переходам.

На этот раз шли медленно, степенно. Сигмурт интересовался подробностями дворцовой жизни невестки, особенно знакомством с принцем. Стефания отвечала отрывисто, неохотно, непроизвольно стремясь держаться подальше от виконта. Тот посмеялся над её страхами:

- Птичка, я бы убил, если бы хотел. Шейка у тебя хрупкая, немного надавить оставалось. Сама понимаешь, руки у охотника сильные. Но нас связывает взаимное обещание, так что не вздрагивай. Я не Ноэль и думаю головой.

- Пальцы на шее не скоро забываются, - покачала головой Стефания.

- Забудутся. А теперь улыбайся: с кольцом Его высочества ты тут почти что королева.

Сигмурт остановился и поцеловал её руку.

- Вы похорошели, - прошептал он. - Новая связь пошла вам на пользу. Берегите мордашку: от неё сейчас много зависит.

Доведя спутницу до зала заседаний, виконт попросил одного из дежуривших у входа солдат показать Стефании хоры. Та продемонстрировала кольцо Его высочества, чтобы снять все вопросы.

- Приятно было видеть вас снова, милорд, - виконтесса присела в низком реверансе. - Да ниспошлёт вам бог долгие годы жизни.

- Вам тоже, миледи. Рад, что наши пожелания совпали.

Сигмурт скрылся за тяжёлыми дверьми, а Стефания последовала за солдатом наверх, на галерею, опоясывавшую зал. Оттуда, прислонившись щекой к одному из столбов аркады, стараясь держаться в тени, она наблюдала за работой Совета благородных.

Представители виднейших родов государства заняли свои места - кресла, полукругом расставленные напротив королевского возвышения. Между ним и рядами кресел было свободное место.

Трон пока пустовал.

Стефания отыскала глазами знакомых: графа Амати, его старшего сына (ввиду положения хранителя печати его семье дозволялось представлять свои интересы двумя членами), виконта Сибелга. Вздрогнула, почувствовав на себе его взгляд, и мгновенно отвернулась.

Наконец загремели фанфары, и герольд возвестил о появлении короля.

Его величество степенно взошёл на возвышение и занял трон, кивком головы разрешив присутствующим сесть.

Лязгнули протазаны королевских телохранителей, занявших свои места по периметру возвышения.

Секретарь вызвал маркиза Ивара Дартуа. Тот в сопровождении капитана стражи прошествовал на пространство перед троном и преклонил колено перед Его величеством.

Заседание началось: обсуждалась судьба герцога Эжена Дартуа-Лагиша.

По очереди выступали защитники и противники освобождения и прощения столь опасного узника. Дворяне опасались поднятия восстания в только-только завоёванном Лагише, лишь номинально признававшем власть короля. Да и сам герцог был не из людей, способных подчиняться.

Другие возражали, что прощение сильного противника превратит его в союзника, что в тюрьме он намного опаснее.

- Его любят, Ваше величество, мы ничего не сможем с этим поделать. Для лагишцев именно Дартуа - хозяева земли. Мы с трудом собираем налоги, сталкиваемся с актами неповиновения. Герцог смог бы их утихомирить. Пусть принесёт клятву верности - и он не сможет выступить против вас.

Зал загудел, словно улей. Благородные лорды до хрипоты спорили друг с другом, разделившись на два противоборствующих лагеря. Они оказались примерно равны, всё зависело от сохранявшего пока нейтралитет графа Амати и, разумеется, короля.

Ярые противники Лагишей предлагали даже устроить показательную казнь: 'Врагов не оставляют за спиной, Ваше величество, необходимо проявить твёрдость. Если вы отпустите герцога - начнётся новая война'.

Маркиз Дартуа громогласно потребовал слова, в запале назвал предателями интересов королевства желавших пролить реки крови:

- Они очерняют имя отца, пытаются бросить тень на имя Вашего величества. Разве жестокость приличествует мудрому монарху, разве так он способен заслужить любовь народа? Мой отец проиграл в честном бою - а его травят, будто он злоумышлял против короны. Не потому ли, что они желают поживиться нашими землями?