Бухарин. Политическая биография. 1888 — 1938

На первый взгляд у Карра и Дейчера мало общего. Знаменитые биографии Сталина и Троцкого, написанные Дейчером, представляют собой литературные труды, полные драматизма и преклонения перед идеологической основой большевистской революции и подлинным коммунизмом. Многотомная «История Советской России» Карра совсем иная — это сухой методичный труд британского эмпирика и убежденного адвоката внеидеологического подхода к истории. Тем не менее они дружили и весьма почитали друг друга, и постепенно в процессе многолетней работы Карр перенял основную часть дейчеровской идеологической интерпретации, заимствованной в значительной мере у Троцкого ^{17}. Они пришли к согласию по двум основным, хотя и не вполне согласующимся положениям: первое — сталинизм был хотя и трагическим, но неизбежным решением для преодоления русской исторической отсталости; и второе — если уже можно говорить о какой-то альтернативе или существенной оппозиции сталинизму, то таковой был троцкизм.

Наиболее решительными критиками моей книги выступили последователи школы Дейчера-Карра, включая самого Карра и вдову Дейчера?^{18}. Хотя некоторые марксисты-историки с одобрением приняли мою интерпретацию ^{19}, Карр и Дейчер изо всех сил старались повлиять на левых, особенно на тех, для кого Троцкий всегда был кумиром антисталинизма. Их рецензии на мою книгу были в основном доброжелательными, но в то же время, как мне кажется, слишком тенденциозными идеологически. Их возражения наиболее систематически были представлены бельгийским историком Марселем Либманом, поклонником Дейчера, который и сам является видным исследователем ^{20}. Отдавая должное «честности, основательности и серьезности» моей книги, Либман в то же время без обиняков заявляет, что она представляет собой «вызов» интерпретации советской истории, данной Дейчером—Карром, которая «классически отлилась в форму выбора между сталинизмом и троцкизмом». Согласно Либману, книга ставит «фундаментальный вопрос: не упускался ли до сих пор из виду выбор между сталинизмом и бухаринизмом?..». Его отрицательный ответ на этот вопрос, характеристика, данная им мне как «антидейчеристу», его горячая заинтересованность в том, чтобы «бухаринизм» не рассматривался «как социальная и политическая сила, стоявшая заметно выше троцкизма», были на разные лады повторены другими рецензентами этого направления ^{21}.

Хотя критика Либмана, по крайней мере на мой взгляд, представляется самой продуманной и интересной, наибольшее внимание привлекла серьезная рецензия Карра в «Таймс литерари саплмент». Чтобы быть справедливым, я должен привести высказывания Карра против моей идеи «бухаринской альтернативы»:

Более фантастическое утверждение трудно придумать. Троцкого нередко подводил темперамент, и он допускал серьезные ошибки в суждениях. Его недостатки как политического лидера были так же существенны, как недостатки Бухарина, хотя они были совершенно другого рода. Но в одном его значение и роль не вызывают никаких сомнений. С того момента, когда Сталин начал восхождение к власти, и до того дня, когда Троцкий был убит в Мексике 15 лет спустя, одна тема, одна страсть преобладала во всем, что Троцкий делал или писал. Он был главнейшим противником Сталина и всего, что тот насаждал.

Возражения Карра, объясняемые преклонением перед дейчеровской концепцией сталинизма как фактически неизбежного «развертывания великого исторического сдвига», сводятся к протесту против того, что он называет «легендой о великом, но проигравшем вожде — Бухарине» ^{22}.