Бухгалтер

После очередного бесконечного подъема присели передохнуть на поваленное дерево. Хо склонился над обувью, проверяя, все ли в порядке. Алика закинула руки за голову и стала рассматривать далекие верхушки деревьев. Василий сложил вещи на землю, лег, ноги положил повыше, чтобы кровь немного отошла от ступней. Заметил какое-то движение слева. Не рассуждая, резко согнул ноги в коленях и резко выбросил их вперед и вверх, поднимаясь одним движением… Сильный удар сзади глушит сознание.

В себя приходил медленно, словно нагревается древняя лампа накаливания, неторопливо включая все чувства. Его тащат по земле. Лежит лицом вниз на большой ветке. Видит ноги в синих рваных кедах. Это старик Хо. Скосил глаза, рассмотрел вторую пару ног. Эти в ботинках, незнакомых. Вокруг слышится много мужских голосов. Быстро говорят, смеются. Девушку не слышно. Когда организм полностью восстановился, хотел вскочить и разом решить все проблемы, но передумал. Рядом идет человек с автоматом, стволом вниз; этот не страшен, но другие могут быть не так беспечны. Его считают не совсем живым и потому тащат. Дорога пошла под уклон. Протащили еще немного и остановились. Играть дальше в притворяшку глупо. Василий медленно, будто обессилено, начал переворачиваться. Двигался, как человек, перепуганный до полусмерти, утративший и способность к сопротивлению, и силы. С трудом перевернулся, сел, держа голову набок, будто что-то сломано и болит, (шея и правда, сильно болит. Крепко двинул, гад!)

Осторожно огляделся. Вокруг стоит полтора десятка мужчин в странной военной форме, все с оружием. На головах кепки, как у Ленина. «Маоисты! — догадался Василий, — эти, как их, красные кхмеры»! рядом сидят на корточках старик и девушка. «Испуганы, но крови нет», — автоматом отметил про себя Василий. Медленно подошел человек. По нарочитой важности и выражению лица похож на командира. Один подскочил и стал что-то торопливо докладывать. Командир слушал, внимательно рассматривал пленников. Задал несколько вопросов. Повернулся, бросил несколько слов. Старика привязали к дереву. Василию и девушке пинками предложили идти. Пинки так разозлили Барабанщикова, что сдерживается с превеликим трудом. Делает испуганное лицо, беспомощно-трусливо ковыляет к хижине командира. Один из солдат отвесил ему пинок. Василий сделал вид, что ему очень больно и упал. Из-под руки взглянул, запомнил лицо. Торопливо встал, заковылял дальше.

Сцена удалась, даже Алика удивленно смотрит и отворачивается. «Хорошо, только верьте мне, гады, что я вас боюсь, верьте», — твердит про себя, как заклинание и неловко ковыляет к хижине. Ему видно, как смеется часовой у входа. Вокруг только ухмыляющиеся рожи и никто не боится обосравшегося от страха белого, большого и трусливого. Стволы автоматов смотрят в землю, пальцы убраны со спусковых крючков. «Отлично, Васенька, просто прекрасно, только бы не сорваться раньше времени!» На коленях переползает порог хижины, замирает. Мимо проходит Алика, больно наступает на пальцы. Часовой пренебрежительно пихает его и закрывает дверь. Он остался снаружи!

Василий поднимает глаза от пола. У стены стоят двое, презрительно смотрят. Рядом, на низком столике, стоят сумки. Его и Алики. Деньги аккуратно разложены на столе. За столом сидит тот, которому докладывали. Один из командиров с сильным акцентом командует на английском:

— Встать!

Василий поспешно встает и, беспрерывно кланяясь и улыбаясь, топчется на месте. Незаметно приближается.

— Твои деньги?

Василий изобразил полное непонимание от испуга перед такими грозными воинами, трясет головой, вроде как соглашаясь. Или нет?

— Подойди! — рявкнуло от стола. Командир потерял терпение…

«Все, начали!» — крикнул про себя Василий. Хватает связанными руками голову сидящего за столом и, используя как опору, прыгает ногами вперед. Двойной удар разбивает головы обоим стоящим. Шея офицера выворачивается, хрустит. Василий в одно движение разрывает прелую веревку, вытаскивает нож у командира. На всякий случай втыкает ему в основание черепа. Клинок пробивает мягкие ткани, вонзается в стол. Аккуратно собирает деньги, оружие. Поворачивается к девушке. Та ничего не успела понять, стоит с открытым ртом.

— Чего смотришь? Дело сделано, надо убираться отсюда. Алика все также мола смотрит, глаза округляются.

— Быстрее соображай! — шипит Василий, словно трехглавый змей…

Девушка только сейчас поняла, что Барабанщиков всего лишь играл, изображая перепуганного. Переход был настолько разительным, что она только смогла потрясти головой, изображая согласие и развести руки. Василий чуть не зарычал от злости на такое торможение. Метнулся к стене, прислушался. Часовой все так же топчется возле двери. Потянуло дымом сигареты. Послышался тихий скрип. Это часовой прислонился к тонкой стенке. Не рассуждая, Василий подхватил с пола автомат, бьет штыком. Солдат охнул, надетый на штык, как на вилку, приклад ползет вверх.

— У нас один шанс из ста, — повернул Василий яростное лицо к Алике, — поэтому двигайся быстро и делай то, что я скажу.