Бухгалтер

Василий поддал так, что стук собственных копыт начал отдаваться в голове. Через минуту петляющие машины остаются за спиной. Дорогу перемахнули одним прыжком, как лоси в гон и помчались дальше, не разбирая дороги, перепрыгивая ямы, кусты и камни. Когда сердце стало вышибать ребра и пульс застучал со скоростью швейной машинки, сбавили темп. Оглянулись. Проклятые машины прут за ними по бездорожью! Первым мчится уазик, прыгая на кочках, как козел и вихляясь из стороны в сторону. Молча сворачивают к большой куче камней, срывая на ходу автоматы. Перемахнули россыпь, остановились. Впереди простирается до горизонта равнина. Ни кустика, ни камешка, идеальное место для стрельбища и они — мишени. Поняли, что оторваться не удастся, надо принимать бой. Спокойно, без суеты, выбрали позицию. Велетнев разложил магазины, гранаты, одну спрятал в карман. Барабанщиков расположился рядом. Понимал, что бой последний и нечего особо придумывать уловки. Достал гранаты, пересчитал. В боковом кармане давит ногу что-то еще. Раздраженно цапнул, в ладони оказался пластиковый цилиндр, похожий на толстенькую авторучку. Чуть не заорал, но прикусил язык: «Как можно было забыть, идиот! Что значит по голове много били, а?» Торопливо тянет вверх «колпачок» до фиксации, поворачивает на 180 градусов против часовой стрелки. На конце «колпачка» мигает багровый огонек. С шумом выдохнул и, краснея, поворачивается к Михаилу.

— Память у тебя … гм … пороли мало! — пробурчал тот.

— Да я…

— Ладно, — махнул рукой Велетнев, — смотри лучше, уже идут.

Из грузовиков торопливо выскакивают солдаты, на бегу выравниваются в линию. Некоторые уже начинают стрелять, пули с визгом отлетают от булыжников…

«Авторучка» ничто иное, как радиомаяк. Сигнал принимается спутником, оттуда на десантный корабль с морской пехотой на борту, точно указывая место, где находится его хозяин. Велетнев заметил, что в джипе остались люди, командуют, не отрывая задниц от сидений.

— Ишь, полководцы, — заворчал, — сейчас узнаете, с кем связались.

Вскинул автомат, мгновение помедлил, определяя расстояние. Грохнул подствольный гранатомет. Абсолютно уверенный, что не промахнулся, быстро зарядил следующую гранату. Грохочет выстрел. Он действительно не промазал: первая разорвалась точно в салоне уазика, смолотив всех пассажиров в котлетный фарш. Вторая попала в топливный бак и сто литров горящего бензина превратили «тормозов» в солдатской форме в живые факелы. Василий принялся спокойно и методично отстреливать тех, кто кричал и махал руками, одним словом, руководил. Неторопливая точная стрельба короткими очередями, когда тут и там падают убитые и раненые, всегда производит большее впечатление, чем беспорядочная пальба. Бандиты сразу поняли, что бойцы опытные, охотно залегли и принялись торопливо расстреливать боеприпасы. Подниматься в атаку никто не собирался, да и поднимать уже было некому. Взбешенный неудачным началом боя, Ридван сорвал голос, требуя двигаться дальше. Он благоразумно спрятался за спины наступающих, двигаясь так, чтобы между ним и оборонявшимися была чья-то спина. Когда проклятые неверные начали отстреливать командиров, юркнул за камень и с бессильной яростью наблюдал, как еще живые сержанты пытаются поднять людей. Каждый, кто поднимал голову, немедленно получал пулю. Бандиты глупо палили по камням в надежде, что хоть случайно убьют или ранят. Позицию русских заволокло пылью и они тут же воспользовались этим — ушли правее и спокойно смотрели, как бандиты крошат пулями пустые камни. Ридван без сил опустился на горячий песок. Оставалось ждать и надеяться, что патронов у русских все же меньше, чем у него дураков с автоматами. Десантники стали реже стрелять. Уже приходилось уничтожать только тех, кто пытался перебежками подобраться ближе. Понимали, что осталось недолго. Скоро и бандиты поймут, как надо действовать.

И вот началось. Бандиты открыли сосредоточенный огонь, не давая даже поднять головы. Часть пошла в обход.

— Держи этих! — крикнул Велетнев, — я встречу тех! — и быстро пополз назад.