Бухта половины Луны

И в этот момент я увидел, как с той стороны витрины на улице какой-то оборванец, замотанный в драный плед, нежно оторвал мой непристёгнутый байк от стекла и, аккуратно ступая, повёл его под уздцы, куда-то под венец вдаль.

Я выскочил на улицу. Догнав фигуру в цветных тряпках, я поравнялся. Фигура вдруг застенчиво изумилась, оглядев велик:

– Святые угодники, да это же не мой велосипед! А где же мой байк? – вибрирующим слегка голоском спросил он осторожно.

Я показ ему возможное направление. Мы расстались друзьями.

Вскочив на велик, я продолжил крутить педали вдоль реки. Бруклин, чёрт возьми, огромен. Промзоны. Продуваемые бризом с океана станции сабвея на столбах. Сады и одноэтажный мир на много миль на восток.

Когда-то здесь в небе над Бруклином случилась крупнейшая авиационная катастрофа. Столкнулись пассажирские «Дуглас» и «Локхид». Обломки сыпались прямо на жилые кварталы. В пожаре сгорела церковь «Огненного Столпа». Название оказалось пророческим! И только Бог знает, какие молитвы посылал небу сэр Эдмунд Хиллари – новозеландский исследователь и альпинист, первым сумевший покорить Эверест. Он умудрился опоздать на рейс и прожил до восьмидесяти восьми лет.

Вскоре за высоким сетчатым забором показалась территория порта – бывшая военно-морская верфь. У причалов сновали жёлтые погрузчики. Над заброшенным сухим доком навис неподвижный ржавый кран. Шум корабельных дизелей иногда перекрывали отрывистые крики. Застоялая гниль морской тины смешивалась с запахом мазута. В двух шагах от забора на небольшом пустыре средь вросшей в траву брошенной техники в маслянистой луже барахтался чумазый селезень. Тоскливый индустриальный пейзаж простирался на несколько квадратных миль.

Обнаружив кем-то заботливо проделанную дыру в заборе, я приковал к сетке велосипед и решил пробраться внутрь, чтобы сфотографировать порт поближе. Протиснувшись в дыру, я стал подниматься на поросший кустами невысокий холм. Миновав кучи мусора у подножья, пробрался сквозь кусты на вершину, прикрытую, словно панамой, широкими хвойными лапами. Надёжное укрытие, можно сделать пару снимков.

Прислонившись спиной к дырявому раскорёженному баку, я отдышался и достал фотоаппарат. Зрелище завораживало. Огромные старые доки. Здесь собирали линкоры: Айова. Миссури. Северная Каролина. На обслуживание заходили авианосцы. Держать секретную базу в центре мегаполиса? Да ведь тут отличный обзор с мостов, по которым всё время снуют толпы туристов. А вдруг кто-нибудь нашпионит, как последний сукин сын – телеоптикой или биноклем! Во время Второй мировой пешеходные дорожки на мостах задрапировали на всякий случай. В шестидесятых в разгар «холодной войны» военные решили убрать отсюда секретные объекты и продали земли городу.

Прицелившись, я навёл объектив на ближний док. Сделать пару снимков. Как бы меня тут не приняли за шпиона.

– Шпионишь? – прошипел вдруг кто-то сбоку.

Вздрогнув, я обернулся. В порту раздался резкий протяжный гудок.

Тревожно вглядываясь, я обнаружил в высокой траве чей-то покачивающийся тёмный силуэт.

Вперёд проступила голова в камуфляжной широкой панаме. Кожаная тесёмка под подбородком туго сдавила кожу. Владелец головы приложил к губам палец:

– Тсс! – прошипел он и поманил меня к себе ближе.

Я пододвинулся, стараясь не делать резких движений.

– Видал? – сипло прошептал он, кивнув в сторону доков.

– Что? – шёпотом не расслышал я, бросив взгляд на огромный чехол с ножом на его поясе.

Армейский камуфляж был заправлен в перепачканные глиной высокие шнурованные ботинки. Воротник пятнистой куртки поднят. Рядом на траве валялся бинокль и полевой планшет.

– Вон там, видишь? – тихо сказал он, показав в сторону порта.

– Где? – ещё тише спросил я.

– Да вон же… Вон! – он стал слегка раздражаться моей тупостью, ткнув пальцем в сторону портового административного здания.

Из здания вышло несколько человек в униформе.

Пройдя десяток метров, они по одному вошли в дверь соседнего строения, над которым скособочилась табличка: «Столовая».

– Видел? – сдавленно зашипел он мне в ухо и, с силой схватив за плечо, притянул к себе. – Видел, а?

– Видел, видел! – испуганно закричал я, опасаясь, что он сломает мне ключицу.

Он убрал руку и, сжав челюсти, посмотрел на здание.

– А это видел? – кивнул он на спутниковые тарелки на крыше. – Я давно за ними наблюдаю… Суки! – продолжил он, обессилено сев в мокрую траву. – Каждый божий день ровно в два часа они выходят из этого здания и заходят туда. Сечёшь? – он посмотрел на меня. – А через час возвращаются обратно. Каждый божий день! – он рубанул рукой. – Ровно в два. Как роботы!

Он достал сигарету и помолчал.

– Ты форму видел? Военная! Только погоны сняли. Маскируются! – он достал зажигалку и помял сигарету. – Затевают что-то уже давно… – он пощёлкал зажигалкой, попытавшись прикурить. – Тарелки эти блядские понаставили.

Так и не прикурив, он перевёл взгляд на доки:

– Космос слушают, – он снова перешёл на сдавленный шёпот. – Дружков своих ждут. По телеку вчера сказали – летят уже, баста! А я ведь давно уже за ними наблюдаю.