Бухтины вологодские завиральные

Недоимок у Барахвостова нет, налоги платил первым. Одно худо - в чужих людях. Домой придешь - корова не доена, Виринея на ферме, ребятишек сбираешь, как пастух, по всей деревне. Один раз сел доить корову сам, своими личными руками. Корова от непривычки и возмущения без остановки машет хвостом. То по носу, то по глазам. Животное - что с нее взять? Я свата Андрея увидел, на жизнь жалуюсь: "Нет никакой силы-возможности! Доить пойдешь - корова хвостом машет. Все глаза выхлестала".- "Ты вот что,- сват говорит,- ты к хвосту-то кирпич привязы-вай, да потяжелее. Хвост-от у нее огнетет, она и не будет махать". Сват Андрей худому не научит. Вечером пошел доить, сделал все точь-в-точь. Кирпич привязал, начал чиркать. Как она даст мне по голове-то! Кирпичом-то! Поверишь - нет, а я полетел, будто шти пролил. Лежу на назьму в бессознательном виде, сам думаю: "Не надо было свата слушать, надо было думать своей головой".

Вывернулась

Я уже тебе говорил, что печи-то я сперва клал дородно. По всей окружности жилых деревень печи в домах стоят мои. Только себе не мог удосужиться сложить хорошую печь, топили по-черному. Дым идет под потолок, в спецдыру. Эта дыра называется чилисник. Бывало, замешка-ешься, вовремя не закроешь - беда! Вся память, какая есть, вместе с теплом вылетает, остаешься при своих интересах. Со мной случалось такое дело много раз. Убей, ничего не помню, что было еще. В те годы. Помню только один случай. Как мы с Виринеей чуть-чуть не остались под открытым небом. При всех-то ребятишках. Летом забыли закрыть чилисник. А как раз поднялась гроза, пазгает во все стороны. Молния в чилисник-то и залетела. Залетела с огнем. Изба у меня враз загорелась. Огонь от грозы гасят коровьим молоком, знаешь сам. Простой воде этот огонь не под силу. У нас в ту пору коровы не было, только коза. Кричу свату Андрею: "Как думаешь, от козы погодится молоко огонь тушить?" Сват за ухом поскреб: "Ежели не больно жирное, так сойдет!" Ладно. Запрягаю, еду в поскотину, пастуху ставлю пол-литра. Так и так, животное требуется дома. Козу пулей привожу домой. Подоили, пожар в избе потушили. Еще бы немножко, крыша бы занялась. Видишь, как матица-то обгорела? Не видно, заклеила Виринея бумагой. Моя Виринея меня же и ругает, а я спрашиваю: "А чем корова лучше козы? Ведь будь тогда в нашем хозяйстве корова, разве бы я успел в телеге ее домой привезти? Да ни в жизнь! Эдакую-то тушу. Сидели бы,- говорю,- без квартеры, на чужих бы подворьях с ребятишками маялись". Баба есть женщина, женщиной она и останется. Недовольна. Говорит: "Чем козу держать, так лучше никого не держать. Молока доит по фунту, да и то козлом от него так и разит". От молока-то. "Почему я не слышу?" - "Потому,- говорит,- что куришь, вот и не слышишь". Вишь, как вывернулась. Вышла из положенья.

Нервы сдали

Конешно, с одной стороны, коза - животина очень экономная. С другой стороны, и Виринею тоже можно понять. Как человека. Уж больно эти козы любят блудить. Чуть что, и несут на них жалобы. Лезут везде, и особо туда, куда нельзя. Куда льзя, туда никогда и не лезут. Что за скотина?! Помню, только сядешь газету почитать (я уже тогда сидел в бригадирах), только сядешь, выберешь время, глядь, уж бегут: "Кузьма Иванович, твоя коза озимь щиплет!" Была бы озимь своя, наплевать. А озимь колхозная, коза своя. Да ведь еще и бригадир-то ты! Ну ладно. Это было после, а я говорю, как было до этого. Думаешь, почему мы козу завели? А потому, что с коровой совсем согрешили. Не стало никакого терпенья, нервы сдали. Всем была корова добра и доила по пуду. Бывало, подойдет ко крылечку, все понимает, только не говорит. Пока отдельно пасли, все шло хорошо. Как только стали пасти всех коров вместе, начала портиться. Избаловалась, дисцип-лины не признает. Бодаться выучилась, рога то и дело ломает. Скакать привыкла чуть не до князька. Начала перенимать худые привычки. Бывало, только подоишь (хвост я к ноге привязывал, обходился после без кирпича), только подоишь - молока полный подойник. А она, шалава, что делает? Она заднюю ногу поднимет да в подойник-то и обмакнет. Еще и побулькает в молоке-то. Ногой-то. Вот до чего дело дошло! "Нет, девушка! - думаю.- Так у меня ты скоро отвертишься. Первую партию вон уж на мясопоставку угонили". Все! Решенье мое твердое. Заодно и от молоко-поставки ослободят. Эту сгонили на государство, купили другую. О двух сосках. Бородатую.

Нет худа без добра