БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА

(Если, как ты говоришь, Аполлон Тимбрейский333 отец мне),

Року немилым меня зачала? Куда же девалась

325 К сыну любовь? Ты зачем уповать мне велела на небо?

Смертной жизни моей всю славу, которой достиг я

Хитрым искусством моим, заботясь о стаде и хлебе,

Все испытав, – хоть ты мне и мать, я ныне теряю.

Что ж! Материнской рукой плодоносные вырви деревья,

330 В стойла враждебный огонь занеси, уничтожь урожаи,

Выжги посев, топором на лозы обрушься двуострым,

Если тронута так моей ты славы крушеньем!»

Мать услыхала меж тем на дне своей спальни глубинной

Голос некий, – вокруг нее нимфы милетскую пряли

335 Пряжу окраски густой стекольно-зеленого цвета.

Дрима была там, Ксанфо, Лигейя была с Филодокой,

Золото влажных волос вдоль шеи спустившие белой;

Там и Низея была, Спиб, Кимодока, Талия;

Рядом с Ликбридой там белокурой сидела Кидиппа, —

340 Дева покамест, а та впервые познала Луцину;

Клио с сестрой Бероэ, Океановы дочери обе,

При золотых поясах и в пестрых шкурах звериных;

Опис, Эфира была и азийская Деиопея,

С резвой, свой наконец отложившей колчан Аретузой.

345 Нимфам Климена вела рассказ о том, как напрасно

Меры Вулкан принимал, как Марс исхищрялся влюбленный;334

С Хаоса335 повесть начав, исчисляла богов похожденья.

Песнью захвачены той, пока с веретен отвивают

Мягкий урок свой, матери слух поражает вторично

350 Стон Аристея, – и все на своих сиденьях хрустальных

Диву дались; но из них лишь одна Аретуза решилась

И, золотой головой поднявшись из вод, закричала

Издали: «О! Не напрасно тебя этот стон растревожил:

Сам, Кирена-сестра, твоей всей жизни забота,

355 Скорбный стоит Аристей над отцом, потоком Пенеем,

Слезы горючие льет и тебя называет жестокой!»

Мать, чье сердце пронзил неожиданный страх, отвечает:

«К нам приведи же его, приведи! – он может касаться

Божьих порогов», – и вот велит расступиться широко

360 Водам, чтоб юноша мог между ними пройти. Наподобье

Согнутых скал поднялись и застыли недвижные волны,

Юноше дали проход и его в глубину проводили.

Матери дому дивясь, любуясь на влажное царство,

Скрытые сводом пещер озёра и гулкие рощи,

365 Шел он – и был поражен воды превеликим движеньем:

Все под громадой земли текущие видел он реки

Разных краев; среди них признал он и Фазис, и Ликос,

Видел источник, отколь Энипей вырывается бурно,

Также отец Тиберин; он и Анио видел теченье,

370 Средь громыхающих скал Гипанис с Каиком Мезийским,

И Эридан, чьи рога золотые над бычьей личиной

Блещут – река ни одна по землям, возделанным пышно

С мощью такой не течет, устремляясь к пурпурному морю.336

После того, как вошел он под свод свисавшего пемзой

375 Терема, только лишь плач услыхала Кирена сыновний.

Как уж прозрачной воды ключевой друг за другом подносят

Нимфы, для рук подают полотенца с подстриженной шерстью,337

Снедью они загружают столы и полные ставят

Чаши, уже алтари огнем панхейским дымятся.

380 Мать сказала: «Возьми вина меотийского кубок

И возлиянье сверши Океану!» Потом помолилась

И Океану – отцу всех вещей, и нимфам-сестрицам,

Столько хранящим лесов и столько потоков хранящим,

Трижды в жаркий огонь прозрачный вылила нектар,

385 Трижды пламя взвилось, полыхая, под самые своды.

Знаменьем этим свой дух укрепив, приступила Кирена:

«В бездне морской у Карпафа338 живет тайновидец Нептунов,

Это – лазурный Протей339; на двуногих конях, в колеснице,

Или на рыбах несясь, просторы он меряет моря.

390 Ныне он прибыл опять в Гематийские гавани, снова

В отчей Паллене340 живет. Мы, нимфы, его почитаем,

Даже сам старец Нерей341: известно все тайновидцу –

Все, что было и есть и что в грядущем случится.

Благоволит к нему и Нептун, чей в море безбрежном

395 Скот он пасет без числа и отвратных с виду тюленей.

Путами, сын мой, сперва его оплети, чтоб недуга

Вещий причину раскрыл и благому помог бы исходу.

А без насилья не даст никаких наставлений; мольбою

Ты не приклонишь его, – применяй же силу и узы

400 К пленнику, – будут тогда бесполезны его ухищренья.

Я же сама, лишь зажжет свой зной полуденный солнце,

В час, когда жаждет трава и стада взыскуют прохлады,

В тайный приют старика тебя приведу, где усталый,

Выйдя из волн, он лежит, – чтоб легко ты схватил его спящим.

405 Будешь его ты держать руками и путами, он же

Станет выскальзывать, вид принимая различных животных,

Будет шипеть, как огонь, пронзительно и вырываться

Станет щетинистым вдруг кабаном иль тигром свирепым,

Львицею с желтым хребтом, чешуйчатым станет драконом;

410 Всячески будет из пут уходить, в струе растворившись.

Но чем он пуще начнет к своим прибегать превращеньям,

Тем ты крепче, мой сын, на пленнике стягивай путы

Вплоть до того, как опять он примет первоначальный

Вид, – как предстал он тебе, закрывающим сонные очи».342

415 Молвив, она излила на ладонь амвросии дивной

И ароматом ее надушила юноше тело –

И от прически его благовоньем повеяло сладким.

Силен и ловок он стал. Обширное озеро было

В полой горе, постоянно туда наносило при ветре

420 Много воды, на два разделявшейся встречных теченья.

В бурю оно морякам служило пристанищем верным.