БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА

520 Пренебреженные им по обету, Киконии жены

Между божественных жертв и оргий Вакха ночного

Там растерзали его и останки в степи разметали.350

Голову только одну, разлученную с мраморной шеей,

Мчал, в пучине своей вращая, Гебр Оэагров.351

525 Но Эвридику еще уста охладевшие звали,

Звали несчастную – ах! – Эвридику, с душой расставаясь,

И берега далеко по реке: «Эвридика!» – гласили».

Так Протей провещал и нырнул в глубокое море,

Где же нырнул, кругами пошла над теменем пена.

530 Что ж до Кирены, она к устрашенному так обратилась:

«Сын мой, теперь отложить докучные можно заботы!

Знаем, откуда болезнь: эту пагубу злостную нимфы,

Те, что вели хоровод с Эвридикой в дубраве дремучей

Пчелам наслали твоим. А теперь дары и моленья,

535 Мира прося, принесешь – почтишь напей незлобивых.

Ибо услышат они и простят, и гнев их утихнет.

Как же их надо молить, тебя научу по порядку;

Самых роскошных быков четырех, отменнейшей стати,

Тех, что пасут для тебя на горах луговины Ликея,

540 Выбери, столько ж телиц, чья шея ярма не знавала.

Возле святилищ богов, наверху, алтаря ты четыре

Установи и из горл истечь дай крови священной.

Самые туши быков рассей по дубраве тенистой.

После, когда небеса зарей заалеют девятой,

545 Маков летейских снесешь погребальным ты даром Орфею.

Черной масти овцу умертвишь; возвратишься в дубраву

И Эвридику почтишь – ей в жертву заколешь телицу».

Он не помедлил, тотчас исполнил приказ материнский.

К месту святилищ идет, алтари, как велела, возводит;

550 Самых роскошных быков четырех отменнейшей стати

Вывел и столько же телиц, чья шея ярма не знавала.

После, когда небеса зарей заалели девятой,

Дар поминальный принес он Орфею и в рощу вернулся.

Тут (нет сил и сказать о таком неожиданном чуде!)

555 Видит: из бычьих утроб загнивших, из каждого брюха,

Пчелы выходят, ключом закипают в поломанных ребрах,

Тучей огромной плывут и уже на вершине древесной,

Сбившись роем, как кисть лозы виноградной, свисают.

Пел я эти стихи про уход за землей, за стадами

560 И деревами, меж тем как Цезарь великий войною

Дальний Евфрат поражал и в народах, по доброй их воле,

Как победитель, закон утверждал, по дороге к Олимпу.

Сладостной в те времена был я – Вергилий – питаем

Партенопеей; трудясь, процветал и не гнался за славой;

565 Песней пастушьей себя забавлял и, по юности смелый,

Титира пел в тени широковетвистого бука.

ЭНЕИДА КНИГА ПЕРВАЯ

Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои352 —

Роком ведомый беглец – к берегам приплыл Лавинийским.353

Долго его по морям и далеким землям бросала

Воля богов, злопамятный гнев жестокой Юноны.

5 Долго и войны он вел, – до того, как, город построив,

В Лаций богов перенес,354 где возникло племя латинян,

Города Альбы отцы355 и стены высокого Рима.

Муза, поведай о том, по какой оскорбилась причине

Так царица богов,356 что муж, благочестием славный,

10 Столько по воле ее претерпел превратностей горьких,

Столько трудов. Неужель небожителей гнев так упорен?

Город древний стоял357 – в нем из Тира выходцы жили,

Звался он Карфаген – вдалеке от Тибрского устья,

Против Италии; был он богат и в битвах бесстрашен.

15 Больше всех стран, говорят, его любила Юнона,

Даже и Самос забыв;358 здесь ее колесница стояла,

Здесь и доспехи ее. И давно мечтала богиня,

Если позволит судьба, средь народов то царство возвысить.

Только слыхала она, что возникнет от крови троянской

20 Род, который во прах ниспровергнет тирийцев твердыни.359

Царственный этот народ, победной гордый войною,

Ливии гибель неся, придет: так Парки судили.

Страх пред грядущим томил богиню и память о битвах

Прежних, в которых она защищала любезных аргивян.360

25 Ненависть злая ее питалась давней обидой,

Скрытой глубоко в душе: Сатурна дочь361 не забыла

Суд Париса362, к своей красоте оскорбленной презренье,

И Ганимеда почет, и царский род ненавистный.363

Гнев ее не слабел; по морям бросаемых тевкров364,

30 Что от данайцев365 спаслись и от ярости грозной Ахилла,

Долго в Лаций она не пускала, и многие годы,

Роком гонимы, они по волнам соленым блуждали.

Вот сколь огромны труды, положившие Риму начало.

Из виду скрылся едва Сицилии берег, и море

35 Вспенили медью366 они, и радостно подняли парус,

Тотчас Юнона, в душе скрывая вечную рану,

Так сказала себе: "Уж мне ль отступить, побежденной?

Я ль не смогу отвратить от Италии тевкров владыку?

Пусть мне судьба не велит! Но ведь сил достало Палладе

40 Флот аргивян спалить, а самих потопить их в пучине

Всех за вину одного Оилеева сына Аякса?367

Быстрый огонь громовержца368 сама из тучи метнула

И, разбросав корабли, всколыхнула ветрами волны.

Сам же Аякс, из пронзенной груди огонь выдыхавший,

45 Вихрем вынесен был и к скале пригвожден островерхой.

Я же, царица богов, громовержца сестра и супруга,

Битвы столько уж лет веду с одним лишь народом!

Кто же Юноны теперь почитать величие станет,

Кто, с мольбой преклонясь, почтит алтарь мой дарами?"

50 Так помышляя в душе, огнем обиды объятой,

В край богиня спешит, ураганом чреватый и бурей:

Там, на Эолии, царь Эол в пещере обширной