Буквари и антиквары

Однажды к Гулиной луже приблизился огромный бык. Это был знаменитый Муу-ар. Ему не понравились реформы нового царя. Опротивели коровы, которые от них восторженно мычали. А других быков он вообще не переносил. Так что он ушел из коровника и слонялся по долине в муу-жественных раздумьях о времени (а иногда и о вымени) и о себе.

Гуля понаблюдала за ним денек, а потом вспрыгнула на кочку перед его глазами и сказала:

– Я муу-чительно с-муу-щаюсь, но, если ко-муу-нибудь это муу-жно, я могу указать сочную муу-раву.

Муар слегка удивился, но поглядел на лягушку благосклонно. Ее иностранный язык был безупречен. Он шаркнул правым копытом и представился. Гуля ответила со всей церемонностью.

– Я готов, муу-драя Гуля! Моя новая муу-за! Веди!

А про себя подумал: «Муу-тантка, наверно».

Всю дорогу до заливного луга Гуля вела вежливую беседу.

– Любите ли вы муу-зыку?

– Му, конечно, – отвечал Муар, – благородный муу-ж не может без муу-зыки. А вы посещаете муу-зеи?

Они расстались на время: бык остался на лугу поужинать, а Гуля заспешила домой. Хозяйство и соседи требовали внимания.

Но назавтра Гуля снова была на лугу. Они встречались часто. Муу-зицировали вместе, беседовали о фор-муу-лах и перла-муу-тре. Обсуждали са-муу-мы и э-муу-льсии, фер-муу-ары и а-муу-леты.

Их дружба привлекла внимание прессы. Журналист, поинтересовавшийся характером их отношений, рассердил Муара. Бык назвал его муу-жланом и даже муу-даком.

– Он думает, у нас а-муу-ры, – пояснил Муар Гуле. – Пришел муу-тить воду. Воз-муу-тительно! А ну лети отсюда муу-хой!

И он выразительно нагнул рогатую голову. Гуля в испуге даже всплеснула лап-ква-ми. Ах, квак сладко было под защитой почтенного с-ква-йра!

Пока луга зеленеют травой и лужица привле-ква-ет комаров, у Гули и Муара будет не жизнь, а с-ква-зка. Они успеют поболтать и о Гулином заветном – об а-ква-релях и Э-ква-доре, бу-ква-рях и анти-ква-рах.

А когда наступит зима… Ах, оставьте, ради бога! А мы с вами что будем делать, когда наступит зима?

Мемуары

Лягушечка Гуля пережила бурную юность, увлекательную молодость и богатую событиями зрелость. А старость она решила посвятить мемуарам. Слог у Гули был хорош смолоду. Словам было тесно, а мыслям просторно. И уж так просторно, что она решительно их не находила. Где-то они, конечно, были, но пойди разыщи на просторе. Доброжелатели, которым Гуля показывала кусочки рукописи, хвалили и находили их глубокомысленными. Она описывала свой полет с дикими гусями, их повадки и привычки, ландшафты и климат, приземление в новой отчизне и болото, в котором обосновалась. Писала про подруг и соседок, рядовых знакомцев и знаменитостей. На своем веку Гуля встречалась с путешественниками и властителями, поэтами и живописцами, могучими быками и простыми кузнечиками. И все это она описала, не жалея подробностей и не стесняясь имен. И вот, когда труд был закончен, Гуля разогнула пеструю спинку и решила, что пришло время издавать книгу и вкушать мировую славу.

Издательство находилось в недалеком лесочке на самой опушке. Редактор ворон сидел на высокой сосне и неодобрительно поглядывал оттуда вниз. Добраться до него Гуля, конечно, не могла. Но приятель ястреб, уважавший Гулю за ее перелеты, подхватил папку с тесемочками и вознес на самую верхушку сосны. Ворон критически оглядел папку.

– Крра-сота, – сказал он, – но не прриму. Карр-аул устал. И вообще, у нас карр-антин. А впррочем… посмотррим. Но прридется со-крра-тить. Корроче, дерржи карр-ман ширре. Крра-дись обрратно на свою о-крра-ину, ди-карр-ка.

Ах! Гуля была не готова к такому неаде-ква-тному ответу. Бу-ква-льно в шоке. Теперь хоть на э-ква-тор! Впрочем, у нее была надежная за-ква-ска. Характер – ква-рцевый. И она поскакала домой.

А редактор с верхушки бормотал: «У-крра-ла небось ррукопись и не крра-снеет. Крра-ля! И карр-триджей у них немеррено…»

«Ничего, – утешила себя храбрая лягушечка, – по пути будет клю-ква, дома – ш-ква-рки. Не напечатают, и ладно. Так по-ква-каю. Устно».

Семинар

Лягушечка Гуля считалась в окрестных болотцах и прилегающих к ним лугах заметным литературным авторитетом. Ее мемуары пользовались заслуженной известностью. Один заморский гусь даже попросил ее автограф, поскольку в книге были с большой теплотой упомянуты два его брата, лично державших в клювах веточку, на которой она совершила знаменитое путешествие.

Внимание иностранной общественности сыграло решающую роль – Гуле предложили руководить семинаром литературно одаренных молодых барашков, которые настойчиво требовали помощи корифеев.

На первом занятии Гуля оглядела лужайку и сказала:

– Друзья мои, не бе-е-спокойтесь! Я обе-е-щаю сбе-е-речь ваши бе-е-сценные особе-е-ности. Не ква-кать научу я вас, но бе-е-зукоризненно блеять в стихах и прозе. До обе-е-да у нас бе-е-лый стих, а после – набе-е-г на небе-е-зызвестный «Бе-е-рег бе-е-дствий» великого Бяши. Попрошу не балбе-е-сничать. Бе-е-регите силы для бе-е-летристики.

И семинар начался.