Буквы в кучках

Облака над мухой плыли с удивительной скоростью, и каждое из них отражало свое видение жизни на земле: чуть светлые сверху и немного приглушенные ретушью снизу, они напоминали зверей или насекомых, птиц или пары людей в объятиях. Прямо перед глазами над крышей соседнего дома плыли облака-солдаты, которые шеренгами наступали по всему фронту. Спрашивается, зачем они воюют? С кем? Рядом мирно шествовали цветы и деревья, пробивалось сквозь облака заходящее солнце. И Гоша не находил ответов на свои вопросы.

Похоже, что ситуация менялась так, как и предполагали старшие его друзья…

Вспомнилось, как однажды они с Гариком, Маркером и Маэстро пили после работы пиво и разбавляли его водкой. Мух тогда было вокруг, что звезд в ночном южном небе. День прошел хорошо, все подзаработали, а Маркер вдобавок проставлялся. В последние три года он вечно находил повод угостить друзей, и поводы у него были красивые: новое звание, защита диссертации, окончание школы дочери. Часто Гоша спрашивал себя: «Что этот мужик с профессорским званием делает на улице?» И сам же отвечал: «Затягивает эта жизнь…»

– Парни, надо искать себе что-то новое, – сказал тогда Гарик, терзая огромного леща, которого ему подарили земляки-ростовчане. Эту закуску ждали все его друзья весною, в сезон. – Мэрия или департамент, менты или кто еще выживут нас с улицы. Точняк!

– Не дрейфь, – сказал тогда Маркер, разливая водку в пластиковые стаканы. – Мы будем пастись по корпоративам. А они вечны! Мы говорим «праздники», подразумеваем «корпоративы». Мы говорим «корпоративы», подразумеваем «праздники»!

Все тогда поддержали его, посмеялись.

Маркер на работу ходил рисовать день через день, и где-то еще находил корпоративы с хорошей оплатой. Это он пять лет назад водил Бандану устраиваться на компьютерную фирму иллюстратором, но ежедневную работу от обеда до упора Гоша протянул с неделю и бросил: что может быть лучше свободы и независимости от начальников?!

С годами корпоративная жизнь влилась в один сплошной черный и мелкий арык, как обозвал ее Маэстро. Праздников становилось меньше, художников приглашали реже и реже. Борода – новый парень из художественной братии, родом из Средней Азии – первым создал собственный сайт и принялся продавать друзей-художников на любые корпоративы за смешные деньги. Сам он рисовал слабенько, а пиарить научился быстро. Большую часть денег забирал себе, а меньшую отдавал тем, кто непосредственно трудился с карандашом на свадьбах, праздниках, юбилеях.

– А что делать? – не раз говорил на улице Гоша. – Какие-никакие, а деньги он дает… Жить можно… Правда, сложно. Но кто говорил, что будет вечно легко?!

Муха за окном посмотрела, внимательно изучая Гошу, мотнула своей несуразной головой, как бы осуждая художника, и закружилась в стороне. В верхней части окна. Гоша – последний из той компании с лещом и пивом, кто ходит сюда рисовать. Может и эта муха – единственная, кто выжил с прошлогодней весны? И она его запомнила?

Маэстро осел в Европе, Маркер ушел в науку, Архитектор спился, Гарик погиб в автокатастрофе.

Гоша рассматривал следы на оконном стекле, пил водку и думал: «Вот пройдет зима, помоют стекла и не остается от мухи ничего в этом мире. И у меня не осталось ни работы, ни семьи, и забудут меня быстрее, чем я – эту муху».

Он впервые почувствовал страшную усталость. Усталость от работы художника, от уличной жизни, от прожитых лет, где ничего не нажито, нет жены и детей, нет выставок и признания. Почему-то впервые он почувствовал стремительное движение времени. Неуклонное движение в никуда, к концу, в бездну…

Шесть лет назад умер внезапно отец, в начале этого года – мать. Квартира в городе своя теперь есть, а семьи уже нет. Спешить не к кому…

Когда-то была жена и любовница. Теперь никого.

Гоша вспомнил, как Тома – его бывшая жена – рассказала ему анекдот про мужа, которому рогатая жена слала телеграммы: «Спи дома!» А тот не мог найти ложки и вилки в своей квартире, чтобы пообедать. Когда жена из анекдота вернулась, то показала под одеялом в супружеской спальне аккуратно сложенную посуду, чем и уличила мужа из анекдота в неверности.

У Гоши ситуация оказалась еще интереснее. В день отъезда жены к родителям он вернулся с работы домой, усталый, как собака. Пытался полчаса открыть собственную дверь, пока не понял, что Тома закрыла квартиру на нижний замок. Этот английский механизм они редко использовали; чаще в сезон отпусков, когда уезжали надолго. Гоша ключ от английского замка с собой не взял, забыл. Свою же дверь ломать в час ночи глупо. И отправился он к давней подруге, которая пустила, накормила, успокоила и тихо-тихо увела из семьи. Правда, не на долго.

Через пару лет не было рядом ни жены, ни любовницы.