Булат и злато

Напряженные отношения на спорных территориях Кольского полуострова привели к тому, что сбор дани обоими государствами сохранялся лишь на небольшой территории трех пограничных погостов (Печенегского, Пазрецкого и Нявдемского). Еще с XIX века существует мнение, что в 1619 году для выплаты дани по разрешению русского правительства в Дании началась чеканка специальных денежных знаков — серебряных монет, по весу, внешнему виду и технике чеканки из проволоки полностью подражавших русским копейкам. Но в отличие от русских, эти монеты (они получили у нумизматов название «деннинги») имели имя не русского царя Михаила Федоровича, а датского короля Христиана IV. На части деннингов имя короля было написано на немецком языке готическим шрифтом (в переводе — «Всемилостливейший Христиан IV король Дании»), на другой части помещалась «русская легенда» — буквы фантастического алфавита, лишь отдаленно напоминавшего русский, составляли надпись следующего содержания: «Христианос шетира королас Деннмарк».

Никто из ученых-нумизматов особенно не задумывался — почему русское правительство, так ревниво относившееся к нарушению монопольного права на чеканку, вдруг пошло на такой беспрецедентный шаг, почему чеканка деннингов, коль скоро она была разрешена, возникла только в 1619 году, хотя острые конфликты между Россией и Данией по поводу «Лопской земли» не прекращались с XVI века, и, далее, почему датчане выбрали в качестве объекта копирования именно русские монеты, хотя с таким же успехом можно было подражать и датским монетам. Не сохранилось письменных источников, объясняющих мотивы чеканки деннингов. Объяснение необходимости их для обслуживания населения «Лопской земли», кажется, придумали сами нумизматы. Мы знаем лишь о существовании королевского указа от 5 апреля 1619 года датскому монетному мастеру Иоганну Посту отчеканить серию деннингов, по материалу и пробе «настолько похожих на русские образцы, что они могли бы пускаться в обращение как русские и быть ходовыми». Чеканить монету предполагалось из расчета 48 деннингов на талер и выпустить всего 72 000 монет. 7 июля 1619 года другой монетный мастер, Альберт Дионис, в Глюкштадте получил привилегию на откупную чеканку монет и в том числе — на чеканку деннингов.

Формулировка королевского указа о чеканке монет, настолько похожих на русские образцы, чтобы они могли пускаться в обращение и быть ходовыми, разительно напоминает формулировку письма шведского короля Густава-Адольфа от 29 июля 1615 года. Уже одно это заставляет думать, что инициаторы чеканки имели одинаковые исходные намерения и общую точку зрения на русские деньги как на удобный объект для различных манипуляций. Это же наблюдение позволяет с большим сомнением отнестись к принятой точке зрения на назначение деннингов.

Сложившаяся после 1613 года русская денежная система предполагала одновременное хождение монет различных весовых систем: трехрублевой и четырехрублевой стопы, а также всех промежуточных, возникавших в 1612–1617 годах. Интенсивный обмен старых денег на новые с наддачей, который осуществлялся русским правительством, имел целью очистить русское денежное обращение и насытить его однородной полноценной монетой. Другой задачей обмена было снабжение денежных дворов сырьем, очень легким в обработке — старые монеты не нуждались в очистке. Шведы, как уже говорилось, немедленно воспользовались возможностью наладить выпуск «воровских» легковесных копеек, подражавших старым монетам. На рынке сложились разные цены на новые, легковесные, и старые, тяжеловесные, деньги, и этим обстоятельством шведские эмитенты воспользовались. Разумеется, была и еще очень существенная выгода от чеканки русских копеек: разница между количеством копеек, получавшихся из одного ефимка (их число колебалось в зависимости от качества серебра), и той ценой, которую платили за ефимок на русском рынке (36–37 копеек до 1612 года, 42 копейки в 1612–1613 годах, 48–50 копеек после 1613 года), шла в карман эмитентов, а не в русскую казну. Следует еще учитывать, что иностранные производители русских денег не очищали талерное серебро и талер не терял в весе при выгорании примесей. Простота технологии чеканки русских копеек стала их дополнительной привлекательной стороной, вполне оцененной интервентами, познакомившимися вплотную с русской денежной системой в годы Смуты. Видимо, не случайно ни поляки, ни шведы в Новгороде не пытались вносить сколько-нибудь кардинальные изменения в русское денежное дело, в глазах европейцев столь непривычное и архаичное.

Наверное, теми же соображениями довольствовались и датчане, организуя чеканку деннингов в 1619 году. Не исключено, что действия шведов в отношении «Нефедки с товарищи» послужили им примером. В отличие от шведов, датчане поручили чеканку королевским мастерам.