Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов

Она прониклась еще большим уважением к этому человеку, едва только осознала, насколько одинаково они думают. Вернее, думали они не одинаково, но имели одни и те же устремления. Лесток жаждал получить власть и влияние, она отомстить за своих близких и за поруганную честь. Для достижения своих целей им обоим нужно было одно — устранить Петра.

Так что, Иван Иванович особо ее и не уговаривал. Его предложение легло на благодатную и давно подготовленную почву. Причем, Екатерина не хотела просто убить государя, она желала, чтобы он сполна испил чашу безвозвратных потерь. Она хотела резать его по кусочкам. Сначала не рожденный ребенок, потом сама Анна. И только потом, он.

Екатерина достала из-за корсета зеркальце и взглянула в него. Ага. Дыхание выровнялось, румянец сошел, глаза она не терла, да и плакала недолго, а потому они в полном порядке. В голове опять пронеслась мысль о погибших близких. Но на этот раз эти воспоминания не высекли из ее глаз слезы, а придали решимости. Молодая женщина подмигнула своему отражению, и спрятав зеркальце, твердым шагом и с уверенным видом, направилась на центральную аллею…

Все как всегда. Досужие разговоры, сплетни, чтение книг, настольные игры, прогулки по саду. Толи дело пока у Анны были недомогания, путешествия на пароходе по рекам, поездки в тот же Петергоф. Странное дело, пока все тяготились этими путешествиями на яхте, Екатерина ими насаждалась, как и Анна. Впрочем, та похоже только ввиду полученного облегчения. Но то время ушло. Недомогания прошли и их заперли в Летнем дворце.

Интересно, это тяготил только Екатерину? А, нет. Вон Анна, сидит в беседке с явным безразличием к происходящему вокруг. Ей скучно, это заметно. Великая княгиня обладает по настоящему деятельной натурой. С куда большим удовольствием она оказалась бы где-нибудь на фабрике или заводе. Благо под ее руку отошло достаточно казенных предприятий.

Но нынешнее положение обязывало ее думать в первую очередь о ребенке. Возможно со вторым и последующими ей будет дано больше воли, но только не со столь ожидаемым первенцем. Впрочем, если господь сподобит ее родить девочку, то ни о какой воле ей и мечтать не приходится. Хм-м. Не сподобит. Ничего дорогая, скоро ты будешь вольна как ветер.

— Катенька, подай пожалуйста воды, — окликнула Долгорукову Анна.

Княгиня бросила на нее взгляд. Надо же, Катенька. Однако, Долгорукова не подала и виду, только сделала книксен. А ведь Анне похоже это и самой не нравится. Просто для нее подобное положение все еще непривычно и она не знает как себя вести. Не думать об этом. Еще немного и она не сможет этого сделать. А она должна. Во чтобы то ни стало должна.

— Катенька, как мы себя чувствуем? — Раздался голос над самым ухом, едва только Екатерина набрала из графина воду и влила в стакан содержимое из флакона.

От неожиданности она даже вздрогнула, с трудом удержавшись от паники. Уверить себя в том, что успела спрятать флакон, до появления Воронцовой, было не так легко. Но пристально взглянув в это бесхитростное лицо, Долгорукова поняла, что ее опасения напрасны.

Эта молодая особа ничего не заметила. Впрочем, здесь все были молоды, фрейлин подбирали под стать великой княгине. Но вот таких ветреных, каковой была эта Воронцова, при императорском дворе нужно было еще поискать. Да что императорском, поди попробуй найди подобных при дворе Елизаветы, где нравы куда как свободные.

Однако, эта девица была здесь и даже умудрилась расположить к себе Анну. Впрочем, она обладала самым настоящим талантом, сближаться с людьми. Вот к примеру и Екатерина не испытывала к ней никакой антипатии. Разве только сейчас насторожилась.

Этот вопрос Воронцовой, да еще и произнесенный таким заговорщицким тоном. Неужели Екатерина так взволнованна, что это бросается в глаза? А ведь казалось бы, уже все пережила и полностью перегорела. Или девушка все же что-то заметила?

— О чем это ты, Лена?

— Не будь ханжой, Катя. Ну, кто он. К кому ты бегаешь чуть не каждую ночь и возвращаешься так поздно.

— А откуда…

— Ой брось. Можно подумать, в этом небольшом дворце можно что-то удержать в секрете. Вот за его пределами, тут уже сложнее. Ну так что?

— Извини, мне нужно подать ее высочеству воду.

— Ой. Ну конечно же. Но потом не отвертишься.

— Да, да, конечно.

Господи, еще и это. Нужно будет придумать какого-нибудь любовника. Скажем мелкого чиновника, не обремененного достатком, зато обладающего непревзойденными талантами в любовных утехах. И именно чиновника, никаких солдат и уж тем более гвардейцев, у Елены были свои предпочтения.

— Спасибо Катя, — протягивая опустошенный стакан Долгоруковой, поблагодарила Анна.

— Не за что, ваше высочество.

Ну вот. Дело сделано. Теперь назад пути нет. Даже если захочет. Даже если прямо сейчас повинится во всем. Вот до этого момента, выбор еще был. Но этот стакан воды стал ее Рубиконом. Плевать. Неужели она могла отвернуть со своего пути? Ни за что.