Бульдог. В начале пути

— Но и это не самое главное, Петр Алексеевич. Все это стоит затевать ради того, чтобы продавать, а от того прибыток иметь. Но какой прибыток может быть, коли наши горе мастера должного качества добиться не могут. Вот взять ткани иноземные, отчего они так дороги? А потому что качеством выделки лучше. Чтобы нашим мануфактурам убытку не было, в России таможенные пошлины на ввоз иноземных тканей в половину от их стоимости подняли. Не будь этого, тогда они и стоили бы дешевле и народ их покупал бы, потому как за те же деньги лучше купить хорошее, чем то что поплоше. То покойный Петр Алексеевич еще умыслил, чтобы наших мануфактурщиков не задавили иноземные. А наши и рады стараться, ничего не делают, чтобы качество повысить. От того, их товары только в России и продаются, дорога заграницу им заказана, так как в убыток та торговля будет. Или на казенные заказы расчет имеется. Та же парусина, сукно, кожаные изделия — закупаются казной для армии и флота, и только для них и производятся. Железо делать и изделия из него мы научились не хуже иноземцев, а вот в мануфактурном деле изрядно отстаем.

— И в чем ты видишь причину?

— Доподлинно мне не ведомо, так как я тем вопросом специально не занимался. Но мнится мне, что причин тут несколько и все они важные. Одна из них в том, что хозяева мануфактур не следят за качеством, мол и так сойдет. И сходит. Принимают чиновники товар недоброго качества. Другая, в недостатке мастеров своего дела. Вчера крестьянин у сохи стоял, сегодня приписали к мануфактуре или заводу и он работным стал. А ведь толком‑то и не обучили, потому как за один день тому не обучишь. Да и учиться у людей особой тяги нет. Зачем, коли и так сойдет. И интерес у них отсутствует. Есть конечно те, кому работа в радость, да только мало их, очень мало. Крепостному‑то разница невелика, дадут на прокорм, чтобы с голодухи ноги не протянул и будет. А наемных работных людишек, дело свое знающих, совсем мало. Далее, стан тот уж расшатан, едва не разваливается и ремонта изрядного требует или вообще замены, но хозяин делать того не спешит, потому как траты лишние. А так, стан работает, товар хоть и плохонький выдает, но копеечку приносит. Сырье доброе дорого стоит. А так, закупил плохонькое, а продал как сделанное из доброго. Вот и выходит, что даже если у тебя все выйдет, не изменив отношения людского к делу своему, ничего не толкового не получится. Разве только завалишь всю Россию тканями, да склады парусами. Единственно только подешевле товар станет. Но того прибытка казне, когда бы ткани заграницу поехали, не будет.

— Угу, — быстро делая записи в книжке, угрюмо пробурчал Петр. Закончив же, вновь поднял взор на Нартова, — Я понял. Но то не твоя забота, Андрей Константинович. Ты главное сделай махину, чтобы она доброе полотно могла выдавать, остальное мое дело. А за слова твои спасибо. Признаться, по первости мнилось, что все куда как проще, а как копнешь малость, так впору за голову хвататься. Но и отступаться не буду, в том перед Господом нашим и людьми обет давал.

— Уверен, государь, что ты добьешься успеха.

— Как ты сказывал, в лепешку расшибешься, а машину измыслишь?

— Так, государь.

— Вот и я расшибусь, а своего добьюсь. Да, раз уж у нас речь о том зашла. Я тут подумал, а ведь и шьют одежду то же одинаковыми стежками, и то же работа состоит из одних и тех же движений. Как, осилишь швейную махину?

— Давай сначала с ткацкой разберусь, а там и за швейную возьмусь. А может студенты подберутся толковые, тогда вместе над обеими махинами работать начнем. Я помнится, первую свою махину в двенадцать лет смастерил. Глядишь, родственная душа найдется.

— Вот и договорились.

* * *

Высок, крепок, широк в кости, обветренное волевое лицо, уже покрытое морщинами, цепкий взгляд, в котором легко угадывается недюжинный ум, помноженный на богатый жизненный опыт. Иначе и быть не может, потому как сидящему перед ним мужчине никак не меньше пятидесяти. К этому возрасту мужчина уже вполне состоялся как личность и сумел чего‑то достигнуть, если есть к тому способность. Бывает конечно и иначе, но очень редко и зачастую благодаря какому‑нибудь счастливому случаю.

Яков Тимофеевич Батищев,[13] вот он каков, сержант понтонной роты, самоучка и самородок в деле механики. А кто разбрасывается самородками? Правильно, либо не знающий ценности подобного приобретения, либо человек слишком богатый. Петр не считал себя ни тем и ни другим. Ценить таланты людей, как он надеялся, он умел. Касаемо же богатства…