Бульдожья схватка

— Например, выкину тебя сейчас из машины и прямо посреди проезжей части навешаю по чавке, — сказал Петр спокойно. — Вон те ребятки, — он показал большим пальцем за спину, на видневшийся в зеркальце заднего вида бежевый «пассат» с охраной. — ни о каких таких подменах не подозревают, моментально подключатся. А в конторе прикажу тебя уволить к кузькиной матери. Через пару месяцев, может, и восстановишь справедливость — хотя, насколько я знаю своего братца, он, узнав о твоих поползновениях, из чистого принципа яйца тебе шлюпочным узлом завяжет… И вообще, что мне стоит в нынешнем своем обличье позвонить знакомым из областного УВД и наябедничать, что мой шофер на рабочем месте из горлышка самогон жрет и анашу под сиденьем держит…

Он бил наугад — ну не могло у Пашки при его положении не оказаться добрых знакомых среди местных силовиков в чинах… Видимо, так оно и было: Елагин, дернувшийся было сказануть что-то хамское и обидное, захлопнул клювик. Помолчал с минуту и уже совершенно другим тоном произнес:

— Давай считать, что — проехали?

— Коли ты от нее отвяжешься, — сухо сказал Петр.

— Заметано.

— Слово?

— Ну, сказал же…

— Смотри у меня.

— Да ладно тебе, — покаянным тоном произнес Митя, явно стараясь нащупать пути к примирению. — Я же не железный, понимаешь…

— В роль «палача» вошел?

— Что, разузнал уже? Мое дело маленькое, командир. Ежели босс хочет, чтобы я сыграл рольку на театре, отказываться как-то и неловко. Полицедействовать пять минут за дополнительные бабки на фоне нынешней безработицы — очень даже неплохое занятие…

— Вот только в роль входить за пределами театра не следовало, — сказал Петр, уже остыв.

— Да ладно, говорю ж — заметано… А теперь ты послушай. Инструкции. Вон там, в бардачке, возьмешь больничный, его тебе добрый доктор Айболит аж на три недели выписал, понятное дело, босс так распорядился. Никакой отсебятины, все, что я говорю, велено передать в точности и незамедлительно… Короче, у тебя все еще позванивает башка и заниматься ежедневной конторской рутиной не стоит. Косарева нет в городе, а кроме него никто не знает про… вас с боссом. Когда он приедет и займешься делом. А пока — заедешь на фирму на полчасика. Чтобы своим бодрым цветущим видом опровергнуть всякие сплетни — одна наша бульварная газетенка уже печатнула, сучка, что у господина Савельева, якобы, полный паралич и он, по слухам, совершенно недееспособен. Тут подъедет одна морковка с ти-ви, наши «паблик-рилейшен» договорились и проплатили, дашь ей кратенькое интервью — мол, жив-здоров и весел-бодр, правда, рекомендовали отдохнуть недельку, но это, в принципе, пустяки… Потом можешь ее трахнуть, босс ей пару раз вставлял черта под кожу, так что не удивится… Сосет, говорит, виртуозно, так что пользуйся моментом.

— Ближе к делу.

— Куда уж ближе… В общем, повосседай полчасика в кабинете. Никого не принимать, ни с кем о делах не толковать, все дела переводи на замов и прочую шушеру… Принесут текущие бумажки, не требующие резолюций и решений,

— ссыпай в стол, босс потом разберется. А главное — к тебе сегодня заявится на прием некий господин по фамилии Колпакчи. Запомнил? Господии Колпакчи. Так вот, его ты обязательно примешь. Потолкуете за запертыми дверьми.

— О чем?

— Мое дело десятое. Сам скажет. Но чтобы принял ты его, как штык. И сидел в конторе, пока он не явится. Понял?

— От и до, — сказал Петр, не глядя на него.

До самого офиса они не разговаривали. Из машины Петр вылез не попрощавшись, уверенно направился к высокому кирпичному крыльцу большого трехэтажного здания самой что ни на есть недавней постройки, торчавшего среди окрестных пятиэтажек, словно инопланетный космический корабль. Охранники моментально нагнали, пристроились по бокам. Фестоны из белого кирпича на фоне кирпича красного, огромные окна в пластиковых рамах, черные кованые перила крыльца, такие же фонари, высокие золотые буквы над парадным входом: ДЮРАНДАЛЬ. Интересно, кто придумывал фирме названьице? Не в Пашкином стиле. Вообще с трудом верится, глядя совковым взором отставного подполковника, что все это — Пашкино. принадлежит одному человеку. Кто бы мог подумать четверть века назад…

Проворно опередивший его на шаг охранник распахнул перед Петром высокую стеклянную дверь. Он вошел столь же уверенно — на совесть проштудировал план здания и мог, не топчась и не раздумывая, добраться до «своего» кабинета.

Двое крепких мальчиков в галстуках на проходной — сплошное полированное дерево и начищенные стальные полосы — живенько встали, почтительно поприветствовали. Петр сухо кивнул и пошел на второй этаж, к «себе». По дороге встретились лишь два человека, седой хмырь с модерновым скоросшивателем и молодая девчонка, одетая в строгом деловом стиле, оба с закатанными в пластик ксивами на лацканах. Поздоровались громко, торопливо и почтительно — в ответ, как и наставлял Пашка, были удостоены лишь мимолетного кивка.

Большая приемная с лакированной мебелью и двухметровым кактусом в углу. Из-за стола вскочила смазливая, как чертенок, коротко стриженная брюнеточка в канареечном брючном костюме.