Булгаков

В произведениях Булгакова само имя С. встречается лишь однажды. В "Белой гвардии" при описании крестьянских восстаний на Украине 1918 г. автор сообщает: "И в польской красивой столице Варшаве было видно видение: Генрик Сенкевич стал в облаке и ядовито ухмыльнулся". Это место, вне всякого сомнения, восходит к следующим строкам из начала романа "Огнем и мечом", повествующего о восстании на Украине, поднятом в 1648 г. гетманом Зиновием Богданом Хмельницким (1595-1657) и получившем страшное в памяти поляков и евреев название "хмельничина": "Над Варшавой являлись во облаке могила и крест огненный, по каковому случаю назначалось поститься и раздавали подаяние, ибо люди знающие пророчили, что мор поразит страну и погибнет род человеческий". Однако этим параллели с творчеством С. у Булгакова далеко не исчерпываются. Если прочесть самые первые фразы романа "Огнем и мечом": "Год 1647 был год особенный, ибо многоразличные знамения в небесах и на земле грозили неведомыми напастями и небывалыми событиями. Тогдашние хронисты сообщают, что весною, выплодившись в невиданном множестве из Дикого Поля, саранча поела посевы и травы, а это предвещало татарские набеги. Летом случилось великое затмение солнца, а вскоре и комета запылала в небесах", то станет ясен генезис зачина "Белой гвардии": "Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимой снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс". Еще один яркий эпизод "Белой гвардии" наверняка навеян "Огнем и мечом". Это - сон Алексея Турбина, вдруг увидевшего в раю гусарского полковника Най-Турса, которому суждено в дальнейшем погибнуть от пуль казаков С. В. Петлюры, и вахмистра Жилина, еще в 1916 г. павшего вместе с эскадроном белградских гусар. Най-Турс "был в странной форме: на голове светозарный шлем, а тело в кольчуге, и опирался он на меч, длинный, каких уже нет ни в одной армии со времен крестовых походов. Райское сияние ходило за Наем облаком". А из слов Жилина, который сам "как огромный витязь возвышался" в светящейся кольчуге, мы узнаем, что в раю Най-Турс оказался "в бригаде крестоносцев". У С. в рай попадает рыцарь - богатырь Лонгин Подбипятка. Сходство усиливается, если вспомнить, что непременный спутник Подбипятки - гигантский меч, такой же, как у Ная в раю, и что, подобно герою С., чей нагой труп отбили у казаков Хмельницкого товарищи, друзья Ная находят его обнаженное тело в морге. Най-Турс - "рыцарь без страха и упрека", как говорил в конце 20-х годов Булгаков своему другу философу и литературоведу П. С. Попову, "образ отдаленный, отвлеченный. Идеал русского офицерства. Каким бы должен был быть в моем представлении русский офицер", такой же как Подбипятка у С. - идеал польского рыцаря-шляхтича. Гибель обоих - зловещий символ. Кстати, и у Подбипятки, и у Най-Турса латинские имена - Лонгин (длинный) и Феликс (счастливый), однако долгой и счастливой жизни им не суждено.