Булгаков

Те же муки испытывает булгаковский генерал Хлудов. Он еще расстреливает и вешает, но по инерции, ибо все больше задумывается, что любовь народная - не с белыми, а без нее победы в гражданской войне не одержать. Ненависть к союзникам Хлудов вымещает тем, что сжигает "экспортный пушной товар", чтобы "заграничным шлюхам собольих манжет не видать". Главнокомандующего, в котором легко просматривается прототип Врангель, генерал-вешатель ненавидит, поскольку тот вовлек его в заведомо обреченную, проигранную борьбу. Хлудов бросает главкому в лицо страшное: "Кто бы вешал, вешал бы кто, ваше высокопревосходительство?" Но, в отличие от С., который в мемуарах так и не покаялся ни за одну конкретную свою жертву, Булгаков заставил своего героя свершить последнее преступление повесить "красноречивого" вестового Крапилина, который потом призраком настигает палача и пробуждает у него совесть. Все попытки С. в мемуарах оправдать и приуменьшить свои казни не достигают эффекта (он утверждал, что подписал смертные приговоры только 105 осужденным, виновным в различных преступлениях, но Булгаков еще в "Красной короне" заставил главного героя напомнить генералу, скольких тот отправил на смерть "по словесному приказу без номера" - автор рассказа помнил по службе в белой армии, сколь распространены были такие приказы). Конечно, Булгаков не мог знать эпизода с 25 шомполами из цитированного выше письма Троцкого, хотя поразительно точно показал в "Белой гвардии", что шомпола в качестве универсального средства общения с населением использовали и красные, и белые, и петлюровцы. Однако автор "Бега" не верил в раскаяние С., и его Хлудову не удается опровергнуть обвинений Крапилина: "...Одними удавками войны не выиграешь!.. Стервятиной питаешься?.. Храбер ты только женщин вешать и слесарей!". Хлудовские оправдания, что он "на Чонгарскую Гать ходил с музыкой" и был дважды ранен (как и С., дважды раненый в гражданской войне), вызывают только крапилинское "да все губернии плюют на твою музыку и на твои раны". Здесь переиначена в народной форме часто повторявшаяся Врангелем и его окружением мысль, что одна губерния (Крым) сорок девять губерний (остальную Россию) победить не может. Смалодушничавшего после этого страстного обличения вестового Хлудов вешает, но потом Булгаков дарует ему, в отличие от С., мучительное и тяжкое, болезненное и нервное, но - раскаянье.

Автор "Бега" читал не только книги С., но и другие мемуары, где рассказывалось о знаменитом генерале. В 1924 г. в Берлине вышли воспоминания бывшего главы крымского земства князя В. А. Оболенского "Крым при Врангеле. Мемуары белогвардейца" (они также печатались в журнале "Голос минувшего на чужой стороне"). С. Оболенского подозревал в социалистических воззрениях и искренне ненавидел, глава земства в свою очередь, смотрел на "спасителя Крыма" как на авантюриста и больного человека. Оболенский оставил следующий портрет С.:

"Это был высокий молодой человек с бритым болезненным лицом, редеющими белобрысыми волосами и нервной улыбкой, открывающей ряд не совсем чистых зубов. Он все время как-то странно дергался, сидя, постоянно менял положения, и, стоя, как-то развинченно вихлялся на поджарых ногах. Не знаю, было ли это последствием ранений или потребления кокаина. Костюм у него был удивительный - военный, но как будто собственного изобретения: красные штаны, светло-голубая куртка гусарского покроя. Все ярко и кричаще безвкусно. В его жестикуляции и в интонациях речи чувствовались деланность и позерство". Это описание послужило основой для ремарки, рисующей облик Хлудова: "...съежившись, на высоком табурете сидит Роман Валерьянович Хлудов. Человек этот лицом бел как кость, волосы у него черные, причесаны на вечный неразрушимый офицерский пробор. Хлудов курнос, как Павел, брит как актер, кажется моложе всех окружающих, но глаза у него старые. На нем солдатская шинель, подпоясан он ремнем по ней не то по-бабьи, не то как помещики подпоясывали шлафрок. Погоны суконные, и на них небрежно нашит черный генеральский зигзаг. Фуражка защитная грязная, с тусклой кокардой, на руках варежки. На Хлудове нет никакого оружия. Он болен чем-то, этот человек, весь болен, с ног до головы. Он морщится, дергается, любит менять интонации. Задает самому себе вопросы и любит сам же на них отвечать. Когда хочет изобразить улыбку, скалится. Он возбуждает страх. Он болен - Роман Валерьянович".