Булгаков и Маргарита, или История несчастной любви Мастера

«Устиновка — это поселение, которое было основано русскими эмигрантами недалеко от Рабата. На месте пустырей разбили огороды и посадили апельсиновые рощи. Построили дома в русском стиле. Марокканская прислуга научилась говорить по-русски и величала хозяев „барином“ и „барыней“…»

Но в 1956 году, когда французы ушли, все закончилось.

Были в Северной Африке и другие русские — солдаты и офицеры Белой армии, которые умели только воевать и не имели никаких средств к существованию. Их путь лежал в Иностранный легион. Среди легионеров оказался и сын Николая Сергеевича Блохина, Борис. Вот как описывает своих соотечественников Зиновий Свердлов, пасынок Максима Горького:

«Они просты, они скромны, солдаты Иностранного легиона. Они не требуют вознаграждения за свою службу. Они не ищут славы. Но их энтузиазм, их усилия, вызывающие восхищение, их сердца, которые они вкладывают в свое дело, не могут остаться незамеченными теми, кто их видел в деле. Легионеры не помышляют о героическом принесении себя в жертву. Они не считают себя мучениками. Они идут вперед, и если они умирают, то умирают с умиротворением. Могилы этих неизвестных героев затеряны в пустыне или в горах. Их имена на деревянных крестах стирает солнце и уносит ветер. Никто не узнает, какими были люди, покоящиеся там, и никто не склонится над их могилами…»

Сначала безнадежные попытки возрождения прежнего строя, затем эвакуация из Новороссийска и Севастополя. И все ради чего? Чтобы генерал Белой армии в итоге дослужился до капрала в Иностранном легионе? Печальная, трагическая судьба.

Тут самое время припомнить известное изречение: «Благими намерениями выстлана дорога в ад». Впрочем, в действиях белогвардейцев было не так уж много благородства, поскольку боролись они в основном за утраченное имущество и за привилегии. Но вот в самом конце XIX века произошли события, участниками которых довелось стать русским офицерам — их было что-то около трех сотен добровольцев, ушедших воевать против англичан за независимость Оранжевой республики.

Как ни странно, но эта акция оказалась связана с Орловской губернией, которой здесь было посвящено немало строк. А дело в том, что деньги на поездку в Африку выделил некий орловский купец — видимо, чем-то досадили ему англичане. Среди волонтеров был и отставной поручик из небогатой семьи, сын генерала Алексей Николаевич Ганецкий (с некоторых пор их фамилию пишут как «Гонецкий»). Ему, кутиле и заядлому картежнику, потерпевшему жестокую неудачу в семейной жизни и в делах, только и оставалось, что пуститься в очередную авантюру, на этот раз окрашенную в благородные тона.

А между тем московские любители проводить досуг в роскошных банях обязаны ему поклониться, поскольку именно благодаря его стараниям в 1896 году в Неглинном проезде обрели свое второе рождение Сандуны. Идея перестроить бани пришла Ганецкому в голову вскоре после женитьбы на богатой купчихе Вере Ивановне Фирсановой, дочери лесопромышленника, после смерти отца получившей в наследство огромный капитал и множество домовладений по всей Москве. Богатой образованной даме не везло с мужьями — первого она и вовсе не любила, выйдя замуж по настоянию отца, ну а второй, сделав благое дело в виде преображенных Сандуновских бань, вслед за тем залез в долги и тоже был с негодованием отвергнут. Говорят, что в качестве отступного получил целый миллион. Не сумев должным образом распорядиться свалившимся ему на голову богатством, Ганецкий снова оказался на мели и мог бы стать жертвой позора и отчаяния, если бы добрые люди не указали нужный путь — в Южную Африку, на Англо-бурскую войну.

Сведения о том, как воевал Ганецкий, противоречивы. Одни говорили, что был у него свой «Русский отряд», успешно воевавший, другие нередко обвиняли в его в излишнем пристрастии к кутежам. В апреле 1900 года прошел слух, что Ганецкого убили. Дабы разъяснить ситуацию, в дело даже вмешался российский МИД. Министр иностранных дел граф Ламздорф сообщал военному министру: