Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»

В тот раз я приезжал в Москву за новым назначением. Во фронтовом госпитале толку от меня было мало, а в сельской местности не хватало докторов — опытных врачей отправляли в действующую армию. В принципе я был не прочь потрудиться на ниве оздоровления страждущих от геморроя или инфлуэнции, поскольку отрезание рук, ног и зашивание под гром артиллерийской канонады вспоротых осколками снаряда животов меня уже не увлекало.

Остановился я у дяди, в шикарном доме на Пречистенке. Если быть точным, я стал желанным гостем сразу для обоих дядьев. Ведь как-никак не только близкая родня, но и коллеги по профессии! Один из них занимался женскими болезнями, другой увлекся лечением детей. Шесть комнат, изысканная мебель. Судя по обстановке в доме, врачебная практика была делом очень прибыльным. Впрочем, я так никогда и не осмелился спросить, кому из них больше повезло — то ли педиатру, то ли гинекологу.

В итоге блуждания по инстанциям новое направление я получил. Мне предстояло трудиться в сельской больнице где-то под Смоленском. Испытывая понятное волнение и сохраняя веру в то, что еще удастся сделать что-то стоящее в этой жизни, я направлялся к дому, надо же было успокоить родственников…

И вдруг увидел ее.

Она шла навстречу мне, по тому же тротуару. Изящная молодая дама с благородной осанкой, с красивым, но почему-то очень грустным лицом. Если бы не эта неожиданная грусть, я бы, наверное, ее и не заметил — мало ли красивых женщин можно повстречать в Москве. А тут в моем воображении сразу возник некий, не вполне законченный сюжет. Будто бы муж ушел сражаться на войну, а она осталась совсем одна в этом огромном городе, где нет ни знакомых, ни друзей. И еще показалось, что только я смогу ее утешить. Да, видимо, так было предназначено судьбой.

К моему удивлению, слова незнакомого человека были встречены более чем благосклонно. Видимо, молодая женщина отчаянно нуждалась в друге, способном поддержать в трудную минуту, веселой болтовней отвлечь от наболевшего… Кто знает, о чем она подумала в тот момент, когда взглянула на меня и на ее лице появилась едва заметная улыбка.

Потом мы с ней гуляли по Москве, она рассказывала о себе. Судя по всему, у нее была потребность выговориться, словно бы она напрочь была лишена такой возможности прежде, до того, как встретила меня. Я чувствовал ее доверие и испытывал такую радость, какая бывает лишь при встрече с близким другом, с которым виделся лишь много лет назад.

И тут она произнесла одно магическое слово — Карачев. Маленький уездный город на Орловщине, где до сих пор живет моя родня. Но по словам новой знакомой, там же, неподалеку от Карачева находится имение ее отца. Вот ведь поворот судьбы! Эдакий замысловатый зигзаг, столкнувший нас в глухом московском переулке. Похоже, и у нее, и у меня одновременно возникла мысль: ах, почему же мы не встретились тогда?! В то дивное время, когда не было войны, когда мы оба томились в ожидании будущего счастья и не было еще ни мужа у нее, ни у меня вконец опостылевшей жены. Впрочем, о своей женитьбе я ей не рассказывал.

На следующий день мы снова были вместе. Снова бродили по Москве. Снова она вспоминала о своих родных, о жизни в Петербурге, о том, как познакомилась с будущим супругом. Это же надо — князь! Впрочем, еще неизвестно, кому из нас больше повезло — дочери статского советника, вышедшей замуж за сиятельного, или же мне, безвестному врачу, сыну небогатых, властью не обласканных родителей. Мог ли я рассчитывать на подобное знакомство? Да ни в жизнь! Остается верить в странные закономерности судьбы и загадочное свойство этого переулка на Пречистенке.

А между тем было у нас еще нечто общее. Оба мы в прежние годы увлеклись театром — в моде тогда были домашние спектакли, что-то легкое, с обилием комических сцен. Я и сам ставил пьески, и даже сочинял — в основном смешное, пародийное… Кстати, ведь и она познакомилась с князем на домашнем представлении. Было это в доме у графини Шуваловой на Фонтанке, в Петербурге. Только представьте исполнителей ролей — княжна Голицына, баронесса Мейендорф, княжна и князь Оболенские! И среди них не столь родовитая, но на редкость привлекательная, чудесная, неповторимая мадемуазель Кира Блохина.

— Вы знаете, все получилось весьма забавно. — Кира улыбнулась. — После спектакля князь подошел ко мне, представился. Похвалил мою игру, хотя сразу вам скажу, что роль у меня была эпизодическая. Однако он, ссылаясь на свой опыт работы в дирекции императорских театров, убеждал, что я была неподражаема, ну просто лучше всех. Потом как бы невзначай выяснил, кто мой отец. И вдруг после этого испросил разрешения нанести визит — мы тогда жили на Бассейной. Я-то рассчитывала, что он мне предложит ангажемент в театре… — Кира рассмеялась.