Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»

— Ах, значит, прелестного офицерика зовут Мишель? — улыбнулась тетушка. — Да, да, хорош… Твой вкус тебе не изменяет, Кирочка. — Она рассматривала меня так, как выбирают пирожные в кондитерской Филиппова. — Ну, здравствуйте, Михаил. Я Кирина тетя, Маргарита Карловна. Но вот незадача, пока что не графиня, не княгиня и даже не княжна. — Тетя вдруг расхохоталась.

Слегка поклонившись, я представился, не зная, что еще добавить. Собственно говоря, доказывать то, что Кирина тетя не являлась титулованной особой, не было никакой нужды. Это было столь же излишне, сколь и очевидно. Передо мной стояла смуглая женщина с горбатым носом, несколько вертлявая, я бы так сказал. Из-под широкополой шляпки выбивались локоны чуть рыжеватых волос. Я было заподозрил, уж не крашеная ли. Да что гадать — наверняка! В одежде ее чувствовалось пристрастие к последним веяниям моды, возможно даже, намерение эпатировать публику своим внешним видом. Скорее всего, привычным местом обитания тетки были литературные вечера со всякими там футуро… ну и прочими имажинистами. Я даже был готов поверить, что она в близком знакомстве с Давидом Бурлюком. Хотя его стихов я, понятное дело, не любил, но тут почему-то вспомнилось:

Каждый молод, молод, молод,
В животе чертовский голод,
Все, что встретим на пути,
Может в пищу нам идти…

Вот и я, судя по всему, воспринимался ею в кулинарном смысле исключительно.

И еще одно обстоятельство следует отметить. Один глаз у тетушки был зеленый, другой мне показался карим. И оба, что называется, косили кто куда! Я поначалу попытался проследить за ее зрачками, но тут же отказался от этого занятия, поскольку почувствовал, что вот еще чуть-чуть и сам… У меня даже заболела голова.

Сославшись на недомогание, я поспешил откланяться. А вслед мне раздались наверняка какие-то малоприятные слова… По счастью, немецкого я тогда не знал. Да что говорить, и теперь не знаю.

Несколько дней минули незаметно. Дольше я уже не мог затягивать отъезд. Мы договорились, что непременно позвоню, когда в следующий раз мне удастся вырваться в Москву. Кира призналась, что была бы очень рада, особенно если мы встретимся 20 декабря. Как я узнал потом, это был день ее рождения.

До сих пор не могу себе простить, что не решился тогда бросить все и не остался. Пусть бы меня считали дезертиром, пусть бы я прятался по подвалам, чердакам… Главное, чтобы была возможность видеть ее. Каждый день, каждый час и каждую минуту! Только ее одну и больше никаких Татьян и Маргарит!

Смутило то, что я боялся стать для Киры обузой. Бедный врач и привыкшая к роскоши княгиня. Можно ли представить себе такой фантастический альянс? Разве что в мечтах или во сне. Впрочем, мы тогда ни о чем таком и не задумывались. Хотя, пожалуй, где-то в глубине моей души уже рождалась подобная мечта. Только бы стать прочно на ноги, добиться положения в обществе и славы. И вот тогда… Но о чем же думала она? Этого я до сих пор не знаю.

Так было в прошлом году. И вот я снова в поезде, трясусь в расхлябанном вагоне. В Москву! В Москву!

Весна 1917 года

Была еще одна встреча с ненаглядной моей Кирой. Мы возвращались с Тасей из отпуска. Тася все уговаривала, чтобы поехать с вокзала на вокзал и не задерживаться ни на час в Первопрестольной. Только ведь ей переубедить меня еще не удавалось никогда. Снова едем к моим дядьям в Обухов, на Пречистенку.

Ну вот, наконец, знакомый переулок. Извозчик остановился на углу. Вместе с Тасей я поднимаюсь наверх, а самому не терпится бежать туда, в глубь переулка… А что, если будет снова знак судьбы? Вдруг снова я и она, одни на пустынном тротуаре? Но даже если нет, так хотя бы в окна загляну — может быть, почувствует, отодвинет занавеску, выглянет… Кира! Кира! Нет-нет, я не закричу. Даже камешек в окно не брошу… Так что же делать? Ах да! Нужен телефон.

Я в нетерпении, весь погружен в свои желания, в мечты, а Тася смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Кажется, вот-вот заплачет… Сейчас, сейчас, только дыхание переведу… Ты не мешай…

— Барышня! Тридцать два ноль семь… Да-да… Поскорей, пожалуйста… Да!.. Здравствуйте! Я Михаил, военный врач. Вы помните, вы не забыли меня, Кира?

В ответ слышу знакомый, бесконечно дорогой, но поразительно спокойный голос:

— Я? Как я могла забыть вас? Разве мы знакомы?

Такое впечатление, что это не она. То есть она, конечно, но совсем другая.

— Ну как же! Это было прошлой осенью… — пытаюсь напомнить ей, как все это началось. — Мы шли по скучному, кривому переулку. Я помню, что не было в том переулке ни души. Я пристально следил за вами, пока вы шли, и понял, что нет никого прекраснее на свете. И долго мучился, не зная, как заговорить. И боялся, что вот уйдете, а я никогда вас больше не увижу… Вы помните? Какое было счастье, когда все же решился подойти!

— О чем вы?

Вот те раз! Так Кира это или же не Кира?

— Неужели забыли про Карачев? Там где-то имение вашего отца.

Не помнит или все же притворяется? Зачем?