Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»

Догадки догадками, однако следует признать, что выбор для реализации политических теорий был богатый — в тогдашней Госдуме партий числилось более чем достаточно. А при таком разбросе мнений в обществе, от ультрамонархических взглядов до призывов к экспроприации экспроприаторов, трудно было ожидать от власти осмысленных и решительных действий, которые могли бы исключить Октябрьский переворот и наступившую вслед за ним кровавую, братоубийственную смуту. Но вот в апреле 1919 года главное командование белых войск на Юге России вроде бы нашло единственно правильный путь и обратилось к правительствам союзных держав через их официальных представителей с декларацией. В числе провоглашенных целей вооруженной борьбы указаны были следующие:

— Гарантии полной гражданской свободы и свободы вероисповеданий.

— Немедленный приступ к земельной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения.

— Немедленное проведение рабочего законодательства, обеспечивающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом.

Блистательно! Не могу удержаться от оваций. Ну и грамотеи! Особенно «немедленный приступ» впечатляет. Но так и хочется спросить давно отошедших в мир иной: куда же раньше-то смотрели, господа хорошие? Почему ничего не сделали за то время, пока в руках ваших была власть? Впрочем, что толку спрашивать, если в ответ могут последовать лишь запоздалые оправдания да скорбные вздохи, что вот, мол, что поделаешь, недоглядели…

Итак, Дмитрий Шипов, как и многие кадеты, либералы, октябристы, власти Советов не признал. И даже более того, вскоре после Октябрьского переворота занял пост председателя «Национального Центра», целью которого была борьба с большевиками. И что же сделало с заговорщиком «кровавая ЧК»?

В ноябре 1919 года Шипова арестовали. Сначала его содержали во внутренней тюрьме ВЧК, затем перевели в Бутырку. Участия в контрреволюционных действиях Шипов не признал. А через два месяца следствия по делу было принято следующее решение:

«Заключить в концентрационный лагерь до окончания гражданской войны».

До осени 1920 года оставалось в общем-то не так уж много. Увы, условия пребывания в Бутырской тюрьме оказались непосильны для больного старика.

Одно из положений, на которых базировалось мировоззрение Шипова в последние годы жизни, состояло в том, что значительный прогресс в судьбе человечества немыслим, «пока не произойдет необходимой перемены в основном строе образа мыслей большинства людей». Вот в этом он был несомненно прав! Однако тех господ, что привлекли старого, больного экс-политика к участию в безнадежной затее, меньше всего интересовали интересы и образ мыслей большинства. Так же как мало беспокоила их личная судьба Шипова. По признанию одного из близких к Шипову людей, он «был важен для инициаторов Национального Центра как человек, пользующийся крупным нравственным авторитетом». Когда политики увлечены соблазнительной идеей, в жертву приносят, как правило, самых наивных, самых честных людей.

Почему же здесь столько внимания уделено личности и политическим взглядам бывшего помещика и камергера? А дело в том, что имение Шиповых располагалось неподалеку от имения Козловских, на северо-запад от Москвы. Семьи были дружны, обменивались поздравительными телеграммами по случаю годовщины свадьбы, дней рождения, именин. То же самое можно сказать и об орловских помещиках Стаховичах и Масловых. Но вот что интересно. Дмитрий Шипов, Михаил Стахович и Сергей Маслов — это все основатели «Союза 17 октября», наряду с Гучковым и другими. Близость их к семье Киры Алексеевны позволяет сделать вывод о политических взглядах ее мужа. Наивно было бы ожидать от князя приверженности столь популярным ныне демократическим и праволиберальным идеалам, однако умеренно либеральное крыло тогдашних октябристов — это далеко не самый худший выбор. Впрочем, как показали события 1917 года, выбора у Шиповых и Масловых, по сути, никакого не было — за них все решила «чернь».

И вот ведь как разметала недавних соратников судьба! Прах одного покоится в Египте. Другого похоронили в Югославии. Могила Дмитрия Шипова — на Ваганьковском кладбище в Москве.

Не могу отказаться от искушения рассказать еще кое-что о людях, близких к семье Киры Алексеевны. В 1967 году ее внучка, Елена Хлебникова, вышла замуж за Алексея Сергеевича Трубецкого, принадлежавшего к известному и многочисленному княжескому роду. А между тем было время, когда Блохины находились в родственной связи с Трубецкими. В 1901–1907 годах дочь Софьи Сергеевны Треповой, тетки Киры Алексеевны, была замужем за сыном Софьи Николаевны, сестры Сергея и Евгения Трубецких.