Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»

«Милый Женя! Что ты скажешь хорошенького? Я ничего особенно хорошенького не скажу, да и особенно плохого тоже. Живу потихоньку и треплюсь из Меньшова в Москву. Дома перевожу Платона и пишу к нему рассуждения».

Княжна Ольга Трубецкая в своих воспоминаниях поясняет:

«Перевод „Творений Платона“ был начат B.C. Соловьевым, которому смерть помешала его закончить. По просьбе К.Т. Солдатёнкова С.Н. вместе с М.С. Соловьевым (братом покойного B.C.) взялись закончить этот труд».

Как-то не вяжется одно с другим, ведь к 1902 году Солдатёнков уже умер. Единственное объяснение в том, что работа над переводом изрядно затянулась и продолжалась не один год.

Среди книг, изданных стараниями Солдатёнкова, — «Отцы и дети» Ивана Тургенева, «История России» Сергея Соловьева, «История всемирной торговли» в переводе с немецкого, сочинения Виссариона Белинского и многие другие, в частности, упомянутые Константином Бальмонтом и Ольгой Трубецкой. Впрочем, в своих дневниковых записях Антон Чехов выражает сомнения в наличии художественного вкуса у издателя: «15 февр. Блины у Солдатёнкова. Были только я и Гольцев. Много хороших картин, но почти все они дурно повешены».

Как бы то ни было, меценат вправе был гордиться собой. Однако счастье не может продолжаться вечно. Пришло время, и Кузьмы Терентьевича не стало — богатый купец отправился в мир иной. Вот что по этому поводу писали столичные газеты: «Выдающаяся личность, редкой гуманности и чуткости человек сошел вчера в могилу в лице всеми уважаемого маститого старца Козьмы Терентьевича Солдатёнкова».

По разным оценкам, состояние купца оценивалось то ли в 8, то ли в 15 миллионов рублей. Согласно духовному завещанию, его жене досталось 150 тысяч рублей, слугам и крестьянам из имения в Кунцеве — 50 тысяч, 100 тысяч велено было раздать бедным, а полмиллиона — на поддержку богаделен. Картинная галерея и библиотека были завещаны Румянцевскому музею. Еще миллион с лишком — на постройку ремесленного училища. Но самая значительная сумма была отписана на постройку больницы для всех нуждающихся, независимо от вероисповедания и сословий. И по прошествии десяти лет в Москве появилась та самая, широко известная Солдатёнковская больница, ныне Городская клиническая больница имени Боткина. Пожалуй, это и стало самым заметным итогом жизни богатого купца.

Что же касается картин из его коллекции, то уже через несколько месяцев они были доставлены в Румянцевский музей. В частности, работы Александра Иванова, создателя произведений на библейские и антично-мифологические сюжеты, были размещены все в том же зале, где собраны другие произведения живописца. Нашлось место и для картины Брюллова «Вирсавия», порванной им в бешенстве из-за того, что никак не удавалась какая-то тень на полотне — художник запустил в картину сапогом.

А вот коллекции книг не повезло. В мае 1908 года в газетах написали: «Выясняются все новые и новые убытки от наводнения; между прочим, на винном Соленном дворе, который был залит водой, погибли склад изданий городского управления и ценная коллекция книг, пожертвованных городу покойным Солдатёнковым».

Завершая тему о наследстве богатого купца, замечу, что кое-какие «крохи», конечно, в сравнении с остальным, достались и не оправдавшему надежд его незаконнорожденному сыну. А вот недвижимость отошла племяннику, Василию Солдатёнкову. О нем дальше и пойдет речь. Впрочем, не только о нем, но и опять же об Америке.

Действительный статский советник Василий Иванович Солдатёнков служил чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел. Объездив чуть ли не всю Европу, побывав за океаном, он так и остался не слишком известной для широкой публики личностью, в отличие от своего дяди, благодетеля. Видимо, связано это было с местом службы, а также с деликатностью поручений, которые приходилось иной раз выполнять.