Булгаков. Мои воспоминания

Любовь Евгеньевна была дружна с семьей художника Нестерова. Он начал рисовать ее портрет, но, к сожалению, не закончил его.

В числе друзей семьи Булгаковых был высокообразованный, интересный человек, писатель В. Н. Владимиров. Он подарил Булгаковым очень красивые бронзовые подсвечники итальянской работы XVII века, которые у меня и сейчас.

Любовь Евгеньевна мне говорила: «Ты знаешь, что Михаил Афанасьевич очень интересовался судьбой генерала Я. А. Слащова, как литературного прототипа Хлудова, и я ему рассказала все, что слышала о нем, живя в Крыму. Я вспомнила, что видела мать и брата генерала в Петрограде. А это произошло так: моя родственница однажды говорит: «Мне нужно по делам благотворительности побывать у Слащовой, поехали со мной. Посмотришь, семья интересная». И мы поехали. Брат Слащова был правовед и не произвел на меня большого впечатления. Какой-то застенчивый, не очень складный человек. Зато мать производила впечатление смелой и очень решительной женщины. Наверное, генерал в нее».

Замечено, что выдающиеся люди часто в своих поступках бывают весьма противоречивы. Это утверждение в какой-то степени относится и к взаимоотношениям М. А. Булгакова и В. В. Маяковского. Так, например, при весьма скептическом отношении В. В. Маяковского к творчеству М. А. Булгакова, они были партнерами по биллиарду. Сама эта игра как бы символизировала их творческую борьбу. Равные противники по биллиарду, они лично вражды друг к другу не питали. Любовь Евгеньевна рассказывала, что они часто могли заиграться до поздней ночи. После игры Михаил Афанасьевич звонил жене и спрашивал, можно ли ему приехать вместе с Владимиром Владимировичем к нам домой. Он очень хочет побывать у нас. Любовь Евгеньевна, которая не понимала их взаимоотношений и не любила Маяковского еще с Берлина, отвечала: если хочешь, приводи его, дома все есть, домработница вам приготовит, а я поеду ночевать к Ануше (А. И. Толстой).

Однажды В. В. Маяковский был в доме Булгаковых. Вместе с ним приехала знаменитая киноактриса Ната Вачнадзе, которой хотелось побывать в доме Булгаковых. Любовь Евгеньевна много слышала о Нате Вачнадзе со слов ее сестры Киры Андрониковой, которая бывала очень часто в их доме. На взгляд Любови Евгеньевны, сестры были решительны, смелы и обаятельны, хорошо образованы, но внешне совершенно непохожие: Ната Вачнадзе была очень женственной, ее сестра, жена писателя Б. Пильняка, чем-то напоминала грузинского озорного мальчишку.

Елена Сергеевна Шиловская, как говорила она сама, с семьей Булгаковых познакомилась в гостях и вскоре сделалась приятельницей Любови Евгеньевны, а потом стала женой Михаила Афанасьевича. Она часто запросто бывала в доме Булгаковых и даже предложила Михаилу Афанасьевичу свою помощь, так как хорошо печатала на машинке. Любовь Евгеньевна рассказывала мне, что ее приятельницы советовали ей на все это обратить внимание, но она говорила, что предотвратить все невозможно, и продолжала относиться к этому как к очередному увлечению своего мужа.

После развода никто особенно не интересовался отношениями Любови Евгеньевны и Михаила Афанасьевича. Сам Булгаков оставил свою рукопись «Мольера» с посвящением своей бывшей жене, и этот поступок еще раз подтверждает, что он сохранил и хотел сохранить с ней по возможности и дальше дружественные отношения. После переезда Михаила Афанасьевича на другую квартиру он часто звонил Любови Евгеньевне, бывал у нее, а когда не заставал дома, оставлял записки.

По своей натуре Любовь Евгеньевна была борцом. Она старалась всегда отстаивать правду, хотя это стоило ей порой очень дорого.

В 1932 году, как известно, Булгаковы разошлись. Любовь Евгеньевна, как всякая оставленная женщина, была оскорблена, и это чувство она сохранила надолго. К великому сожалению, она уничтожила письма к ней Михаила Афанасьевича.

Особенностью ее характера было умение привязывать к себе людей и устанавливать с ними теплые и сердечные отношения, и всегда в трудные минуты жизни друзья приходят к ней на помощь. После развода таким верным и бескорыстным другом для нее оказалась «тетя», как Любовь Евгеньевна ласково называла жену арендатора дома, где проживали Булгаковы, Валентину Григорьевну Стуй. Если бы не решительность ее «тети», то Любовь Евгеньевна не получила бы квартиры, оказалась бы на улице, так как жить совместно с новой семьей Булгакова было практически невозможно. Любовь Евгеньевна стараниями той же «тети» получила мебель, которую она берегла всю оставшуюся жизнь.

Когда я в 1944 году увидел Валентину Григорьевну, это была маленькая, очень подвижная, сгорбленная старушка, которая работала сестрой-хозяйкой в клинике. Я помню, как «тетя» принесла показать Любови Евгеньевне и мне гравюры из коллекции покойного мужа. Любовь Евгеньевна любила ее и была к ней очень внимательна до конца ее дней.