Булгаковиада

Рувиму Абрамовичу Шапиро тридцать три года, но у него уже большой стаж. Студентом университета в первые годы после революции он начинает заведовать театральным отделом (ТЕО), потом становится председателем Реперткома, потом – председателем Совета фабрично-заводских театров. В интересующее нас время совмещает должности управляющего театрами Ленинграда и директора БДТ , потом будет назначен директором Малого оперного (бывшего Михайловского) театра, а еще позже возглавит Мариинский. Перед нами советский театральный начальник…

Прежде всего артисту Р. бросилось в глаза обращение «милый». Так к незнакомому человеку не относятся. Значит, знакомы. И значит, возникла симпатия. Вряд ли Михаил Афанасьевич станет лицемерить…

Деловые отношения начались давно.

10 апреля 1926 года Булгаков заключил с БДТ сразу два договора – на «Белую гвардию» и «Зойкину квартиру». Второй подписал от театра Рувим Шапиро [4] , стало быть, знакомству не меньше пяти лет.

12 октября 1928 года подписан новый договор, предмет которого – только что разрешенный и почти тут же запрещенный «Бег».

26 августа 1931 года писатель опять бьет по рукам с Большим драматическим, на этот раз по поводу инсценировки «Войны и мира», еще не готовой. И вот, спустя полтора месяца, едва получив записку Булгакова, директор театра Шапиро спешит договориться о «Мольере».

Каков ряд: «Белая гвардия», «Зойкина квартира», «Бег», «Война и мир», «Мольер»!.. Каков ряд, и ни одной премьеры…

Конечно, Рувим Шапиро двоился…

Как партийный чиновник и председатель Реперткома, который в нем, как видно, не умер, он понимал «опасность» булгаковской драматургии. А как театральный директор, любящий свое дело, не мог не тянуться к пьесам, обещающим успех и полные сборы…

Итак, два, а то и три дня должна была взять почта СССР; булгаковское письмо директор прочел 8 или 9 октября, и уже 11-го в Москву выезжает его помощник Е.И. Чесноков.

Договор на «Мольера» датирован 12 октября 1931 года.

Отметим, что эти документы сохранились только у Михаила Афанасьевича. В архивном фонде БДТ ни одного договора с писателем Булгаковым нет. Почему так?..

3

Когда появилась Таня Тарасова в роли Справедливого сапожника с сапогом в руке и стала говорить свои слова, Товстоногов ее прервал:

– Что это за шут?! – воскликнул он. – Шут должен делать кульбиты!.. Ну-ка, попробуйте, Таня… Да!.. И еще раз!.. Кувыркайтесь, прыгайте, дурачьтесь!..

И Таня в угоду Мастеру принялась делать кульбит за кульбитом, пока не набила себе большие синяки на копчике и на сиделке…

Пришлось идти к врачу…

После той репетиции она прихромала к Юрскому и с ужасом спросила:

– Сережа!.. Неужели это будет каждый раз?!

На что Юрский сказал:

– Таня, потерпи!.. Вот он уйдет, и мы опять будем делать по-своему…

Если для Товстоногова «королем», то есть властью, был Романов, то Юрскому «королем» казался сам Товстоногов. Недаром свои воспоминания о Мастере он назвал «Четырнадцать глав о короле» …

И так же, как остальные «подданные», артист Ю., мне кажется, продолжает выяснять в мемуарных главах свои поныне длящиеся, неизбежно иерархические и навеки загадочные отношения с почившим «королем»…

Его давно нет, а мы все оборачиваемся назад и слушаем прошлое, подчиняясь диктующей воле монарха…