Булкинъ и сынъ

Здесь явно давно не убирали, рвение Степана достигало, оказывается, ограниченных высот. Подобранной с пола щепкой я стал брезгливо снимать паутину, выглядевшую весьма почтенно. Мохнатая от пыли паутина была похожа на истлевшую кисею. От кисеи, от полумрака, от бронзовой заплесневелой ручки возникло вдруг - черт знает что! - предчуствие какой-то старой волшебной истории. А может быть, так оно и есть на хряповском чердаке? Откроется дверь, а там - хрустальный огонь, принцесса-синие глаза...

На крушение паутины из неведомого убежища выскочил паук. Он злобно побежал по краю, загребая лапами (моё, моё, не тронь!).

- Что, колдун, не нравится? Вот твои чары! - я бросил щепку с намотанной паутиной и нажал на ручку, отворив незапертую дверь.

Конечно, ничего сказочного на чердаке у миллионера не было. Пыльный свет вычерчивал - и слава богу! - переплетение балок и стропил, так что можно было не опасаться за целость макушки. Душный и теплый воздух залег под крышей и сразу набился в ноздри.

"Сундуки с сокровищами здесь искать бесполезно", подумал я.

Осматриваясь, я прошел вглубь от того места, где вошел, и скоро достиг слухового окошка. Я поглядел в него и увидел небо. Простая вещь небо! Забрали синим ситцем с востока до запада - и готово. Но сердце мое упало. Вот уже несколько дней я не могу просто поднять голову и увидеть над собой эту крышу мира, за которой одним мнится Бог, другим - вечное движение Вселенной, а третьим - бессмертные души ушедших поэтов.

Я затряс задвижку окна со всей мочи, вдруг почувствовав, что задыхаюсь. Глоток воздуха! Но задвижка не поддалась: ее безнадежно испортила ржавчина. Небо покуда оставалось для меня лишь картинкой в недостойной раме мерзкого мутного окошка...

Хруст мусора под чужой ногой и электрический ток одновременно пронзили мой мозг. На чердаке был еще кто-то кроме меня, и этот невидимый сосед не хотел, чтобы его видели! Чердачная сказка выходила недоброй...

Сдерживая дыхание, что вдруг стало шумным и частым, я ловко - без звука - шагнул за толстую кирпичную колонну, выходившую из пола и пронзавшую крышу. Наверное, это была труба одного из каминов или дымоход кухонной печи. В другое время я бы непременно со всей любознательностью разобрался в этом, но сейчас лишь мимоходом подумал том, что иногда даже от каминов бывает большая польза. Тиль Уленшпигель, например, подслушал, сидя в каминной трубе, планы принца Орлеанского... К черту принцев, сказал я себе через секунду, пришло время подумать о вещах более прозаических - о собственной шкуре, например. Такая тема вас устраивает, Петр Владимирович?

Конечно, тот, что находился на чердаке, видел или слышал, как я вошел... Кажется, я даже насвистывал из "Аиды"... дергал задвижку... кашлял от пыли... Я вспомнил, что оставил револьвер на тумбочке в комнате, и снова электричество промчалось по позвоночнику к голове. Растяпа!

В это время я увидел человеческую фигуру. Я сразу понял, что на победу в рукопашной надеяться не приходится - неизвестный был коренаст и по-медвежьи крепок. Если бы у меня под руками был хотя бы канделябр - ведь хотел же я взять с собой свечу!

Фигура огляделась в полумраке (я отпрянул за кирпичи) и шагнула к распахнутой двери. Злодей явно намеревался спуститься в дом. О, непростительная небрежность: как я мог забыть револьвер! Спина, шея, лоб, быстро вспотели - душно, черт, от нагретой солнцем крыши так и парит!..

Незнакомец, меж тем, оказался в полосе света, и я увидел клеверно-зеленый пиджак... коротковатые брюки... полосатые носки... (дрожащей рукой я вытер противную водичку со лба) Фундуклиди!

Сердце мое оглушительно стучало, а чертов грек знакомой развалочкой уже подошел к самой двери. Я вышел из-за шершавого укрытия, и бойко засвистав "Не уезжай, ты, мой голубчик", направился наперерез полосатым носкам, крадущимся с чердака.

Увидев меня, Фундуклиди постарался казаться спокойным, но все же было заметно, что встреча не входила в его расчеты. Он остановился и выпятил подбородок:

- Как дела, Петр Владимирович? Есть что-нибудь интересное?

- Да вот, похоже, нашел одного злодея, - сказал я чуть ли не сквозь зубы.

Фундуклиди сделал движение, словно собирался присесть, и быстро глянул мне за плечо:

- Что?... Где?...

- Да ведь я вас имею в виду, - сказал я и добавил в мыслях: "болван"!

- А-а... - протянул детектив. - То есть... почему это?

Он разволновался и был готов обижаться.

- Как же иначе прикажете расценивать ваши хождения на цыпочках по чердаку?

- Я, - задышал Фундуклиди, - я проверял, как идет выполнение плана! Я хотел убедиться...

- Ну что вы, Михаил Ксантиевич, я ведь шучу... Разве я мог на самом деле подумать про вас что-нибудь! - перебил я (вот полицейская дубина обычных шуток не понимает!) - Пойдемте, Михаил Ксантиевич, вниз. Не похожи вы на злодея...

- Как вниз? А вы разве всё уже осмотрели? - с подозрением спросил грек.

- Будем считать, что я осмотрел одну половину чердака, а вы - другую. Так ведь?

Толстяк еще пошарил вокруг глазами, потом кивнул.

- Я - да... осмотрел.

- Значит - всё в порядке!