Булкинъ и сынъ

- Никаких точных сведений, как я вам уже говорил, у меня нет... Вы сами, полагаю, догадываетесь: если б я знал что-нибудь определенное, не пришлось бы нам сидеть взаперти, как девицам на выданье. А уж господин Булкин имел бы дело с судебным приставом. За угрозу, за нарушение порядка взяли бы его на цугундер и оч-чень крепко взяли бы. Для таких быстрых молодцов есть подходящие места в империи.

- Дикие-с! - обрадовался Фундуклиди знакомой теме.

- Не знаю, не бывал, - суховато сказал Хряпов. - Но вся беда как раз в том - да-с, вся беда - что нам ни-че-го не известно. Михаил Ксантиевич уже сообщал на первом совещании, что именно удалось установить (грек приосанился). Был такой человек - Федор Булкин, жил... не помню где, неважно. А потом исчез. Съехал после банкротства и нигде не объявился.

- Он к вам, судя по письму, заходил? - спросил я. - Помните?

- Не помню, - тут же ответил Хряпов. - не удивляйтесь, что так быстро ответил: уже силился, вспоминал. Не могу.

- Он еще, вроде бы, писал насчет больной жены... - сказал я так, для самого себя, вспоминая.

- Вы разве что допрос мне решили учинить? - недовольно сморщился Хряпов. - Причем тут жена? Я, если хотите, ничего не желаю знать о чужих женах! Или вы считаете - я виноват в том, что этот Булкин полез не в свое дело и прогорел? Не умеешь вести дела - не берись, милый мой!..

- Собственно... - пробормотал я.

Однако Хряпов решил, по-видимому, расставить все точки над своей порядочностью.

- Если, скажем, вы, Петр Владимирович, проснувшись раз утром, вдруг решите пойти на биржу да накупите бросовых бумаг - кто будет виноват, что денежки - тю-тю?

- Собственно, - снова сказал я, - я и не думал вас винить, Савватий Елисеевич. Упаси бог! - решив всё обратить в шутку, я добавил: - И на биржу не пойду: все равно надуют.

Хряпов успокоился, милостиво улыбнулся и наклонил голову.

- Карты-то, господа? Забыли! Еще талию?

Талия вышла какая-то пресная. Каждый думал о своем, Фундуклиди перепутал валета с королем. Под конец, когда все стали тайком глотать зевки, бес снова ткнул меня когтем под ребро:

- Савватий Елисеевич, а сколько вы всё-таки получили на булкинском деле?

Вопрос был против шерсти, но уж сильно томило меня любопытство.

К удивлению, Хряпов на этот раз не рассердился.

- Ну... - сказал он мрачно, - тыщ эдак... триста... нет, вру, все четыреста.

400 тысяч, почти полмиллиона! Я скривил губы и покачал головой. Фундуклиди перестал разглядывать ногти и приоткрыл рот, оглушенный цифрой.

- Простите, Савватий Елисеевич, - сказал я. - Может быть, я вмешиваюсь в область сугубо тайную, но - неужели столько стоили дом и имущество, что пошло с торгов?

- А почему бы нет? - сказал Хряпов. - Булкин собрал блестящую коллекцию картин. Правда, не очень старых, недорогих. Маковский, Рябушкин... Я храню их в банке. У него была и коллекция саксонского фарфора, которую я, правда, продал. Не люблю идиллических амуров, пастушек и стариков с раскрашенными щеками. Вы видели у меня в кабинете над столом "Закат над морем"? Это тоже его - Булкина... Я оставил ее, потому что она мне очень понравилась... А кроме того, не забывайте, что две булкинские мануфактуры тоже отошли мне. Так что, назвать точную цифру я затрудняюсь.

- М-да... - сказал я, подавленный. Мне даже не хотелось вспоминать свои мечты о пузыре с плохим шампанским и о лубочных вечерах в подтяжках на диване. Это были грезы сопливого мальчишки о засиженном мухами леденце. Такие вот, как Хряпов, сами дирижируют своей жизнью и желаниями. Захотел спас Булкина, захотел - затоптал его и десяток других. Захотел - и плюющийся паром локомотив потащит тебя сквозь швейцарские туннели в Ниццу. Захотел - и в шкафу завелся фрак с кавалерией через плечо. Назваться министром, губернатором... А у других в оркестре лишь пиликает скрипка нищеты, и свирелям надежд никак ее не одолеть...

Когда мы расходились почивать, Хряпов задержал меня за руку и показал на картину довольно неприметно висевшую в углу над буфетом.

- Тоже его, Булкина.

Это было полотно небольших размеров, написанное в темных тонах. Две парусные лодки с убранными парусами. Волны вокруг... Сюжет, в общем, обычный. Но в этом отсутствии затейливости, в неуклюжести лодок, в непривычной некрасивости моря скрывалась настоящая сила. Эта немая сила резко входила в память и оставляла там и море, и лодки, и их старые обветренные мачты.

- Ну как? - спросил Хряпов весело. - Ничего, а? Хе-хе...

Я покачал головой.

- Да. Очень здорово. А чья это?

- Булкинская, я же говорил...

- Я имею в виду художника.

- А-а... - Хряпов вперил глаза в картину. - Не помню. Какой-то француз... или итальянец.

- Ну да, - сказал я. - Ясно...

Ясно, зачем ему знать художника, если он держит картины в банке, подумал я. Это ведь - ка-пи-тал! Может, Булкина он из-за картин и угробил... Хотя, наверное, всё-таки из-за мануфактур...

Я снова посмотрел на картину и на миг пожалел Булкина. А впрочем, все они - Хряповы, Булкины - одного поля... Интересно, прежний хозяин тоже хранил картины в сейфе?... "Какого-то француза..." М-да...