Булочка с изюминкой

Нажатие жёлтой кнопки ничего не дало. Сестричка словно провалилась в тартарары. Пожав плечами, Варвара связалась с доктором Алексом. В конце концов, сам же начнёт ругаться, если она попытается отсоединить эту штуковину!

— Сестры нет рядом? — переспросил он недоверчиво и сурово. — Та-ак… Понял. Разберёмся. Пока что спокойно закручиваем колёсико на регуляторе… видишь такое? Нашла? Больше не капает? Молодец. Сидим и ждём меня, я сейчас буду.

Со спокойной совестью Варвара вернулась к прерванному занятию и закрепила, наконец, застёжку на бусиках.

Вот оно. Идеально. Распавшаяся на цветные капли радуга, разбрызганная палитра. Каждая бусина — как крохотная планета, небесное тело в миниатюре, хранящее тайны мироздания… Осторожно, стараясь не особо тревожить руку с катетером, она надела бусы, немного повозилась с застёжкой, чувствуя, как камушки приятно холодят кожу. Нить получилась не слишком длинной, а потому легла над ожерельем Тео, не касаясь его, почти под горло. Варвара невольно поискала глазами зеркало; но откуда ему взяться в процедурной палате, хоть и повышенной комфортности!

И в этот миг колье богини пыхнуло жаром и вскрикнуло Пашкиным голосом.

Побледнев, Варвара вскочила и заметалась, не зная, куда бежать: к окну? К двери? Что с ним? Одно только ясно — он в беде! Сообразив перекрыть винт катетера, она отшвырнула связующую её с системой трубку и метнулась к выходу босиком, забыв о туфлях. С разгону распахнула дверь и даже не заметила, что пришибла ею медсестру, которая, вскрикнув, осела на пол, держась за разбитый лоб, и что к девушке из соседнего коридорчика бросилась чья-то тень. Благо, до лифта было рукой подать, десять шагов; а залететь в него и ткнуть в самую нижнюю кнопку — какие-то секунды.

Чёрт! В самую нижнюю! От досады Варвара чуть не взвыла в голос: теперь ей предстояло бежать через подземную автостоянку вместо того, чтобы оказаться в больничном холле… Сдерживая злые слёзы, она машинально сжала колье на груди, то опять полыхнуло… Пашкиного голоса больше не слышалось, и можно было бы списать случившееся на галлюцинацию, на видение, но… сердце чуяло, что с мальцом беда, беда! Она зажмурилась, а перед закрытыми веками вдруг медленно поплыли вверх мозаичные балконы и галереи центра, те, которыми она любовалась, подъезжая, грудь защекотал амулет, замедляющий падение, а прямо перед ней… или под ней? — замаячила странно знакомая рожа… Когда-то она была физиономией бизнесмена-крепыша, напористого и беспардонного, излучающего неприязнь лично к ней, Варваре Павловне Солнцевой, настолько сильную, что тот, не задумываясь, её уволил… Сейчас его зелёные кошачьи глаза почти округлились от страха, и трепыхался в радужке зрачок, то круглый, то веретенообразный…

— Ах ты, сучье отродье! — выпалила Варвара. — Артур Артурыч, мать твою! Гусиный потрох, ты-то откуда взялся? Погоди у меня!

И в гневе топнула ногой.

Лифт с готовностью застыл и распахнул двери.

В больничный холл, не в подвал!

Поражаться и гадать, отчего и почему, было некогда. Резво взяв высокий старт, она рванула вперёд — мимо оторопевших дежурных за стойкой, мимо штатных охранников, поспешно расступающихся перед высокой гостьей, мчащейся босой на всех парах к выходу, мимо посетителей, застывших с круглыми от изумления глазами в гостевых креслах… Скорее! Огромные стеклянные двери шустро разъехались в сторону, выпуская её наружу, она преодолела их прыжком, как пантера, и, оказавшись на свободе, в панике огляделась. А дальше-то куда?

И вновь услышала Пашку.

«Там Барб одна!»

Его голос словно двоился: звучал и в голове, и неподалёку, со стороны стоянки. Так бывает, когда говоришь по телефону с кем-то, кто находится в этой же комнате… С облегчением Варя бросилась на самый лучший в мире звук: негодующий вопль живого ребёнка. Живого! Вьюном проскочила мимо накачанных парней, запихивающих в машину кого-то, вяло отбивающегося, увернулась ещё от двоих, подавшихся ей навстречу явно доброжелательно: «Ценьора Варвара!» и увидела, наконец, своего растрёпанного рыжего воробья, своего сероглазого конопатого хулигана, «вождя краснокожих», съёжившегося на бордюре и вцепившегося в собственные вихры.

— Барб нельзя волноваться, — цедил он каким-то деревянным голосом. — Нельзя волноваться… Что я Крису скажу?

И в этот миг землю тряхнуло. Раздался чистый хрустальный звон — то задребезжали стёкла в здании медцентра…

Взмахнув от неожиданности руками, Варя пошатнулась — но плюхнулась в заданном нужном направлении, рядом с Пашкой. Наплевав на всякие там ходуном заходившие плитки под ногами… К чертям! Главное — её воробей жив!

— Пашка! — выдохнула. — Ты что, с ума сошёл? Как же я напугалась!

Он вытаращил на неё глаза:

— Ты правда живая?

На Варвару напал нервный смех. И одновременно горло перехватило противным спазмом. Пытаясь вдохнуть глубже, она прижала ладонь к груди, и вдруг…

Всё стихло.

Не понимая, в чём дело она оглянулась.