Булочка с изюминкой

— Варвара Павловна, — ласково ответила ей терапевт. — У вас в брюшной полости какое-то странное образование. Мы пока не можем с уверенностью сказать, что это. И чем скорее это выяснится, тем лучше. Езжайте в центр, не затягивайте. Дайте знать, когда будете готовы, мы организуем для вас спецмашину. Бесплатно.

На негнущихся ногах Варя вышла из кабинета.

Расплатилась на рецепшене. Оделась. Проверила, все ли заключения с собой. Чуть было не ушла в бахилах, но вовремя вспомнила, стащила, выкинула в специальный ящичек.

Выйдя из больницы, прошла по улице, завернула в ближайший скверик и без сил опустилась на скамейку, тупо уставившись на парящую под ярким солнцем клумбу.

Жизнь перевернулась. Нет, перечеркнулась. Навсегда.

Впервые за много лет она заплакала.

Чья-то рука коснулась её колена, затем сунула под нос пачку бумажных салфеток.

— С…пасибо, — пробормотала Варя и схватила сразу несколько. Вытерла глаза, высморкалась, и только тогда глянула на того, кто ей посочувствовал.

— Держите себя в руках, Варвара Павловна, — сурово сказала ей смутно знакомая женщина. — Мало ли, кто что вам наговорил! На любого специалиста всегда найдётся профессионал покруче. Ну, выше нос!

Дружески кивнула и, не тратя более слов, взметнула полами дорогого кашемирового пальто и удалилась, постукивая каблуками.

Вздохнув, Варвара насухо вытерла лицо и подумала: и впрямь, чего это я реву? Не может, ну не может всё так плохо сложиться! Новый мир, новая страна, Крис — это ведь такое чудо! Наконец оно с ней свершилось, и теперь невозможно, чтобы всё это кончилось ничем! Тут какая-то ошибка. И она права, эта женщина… А, кстати, кто это был? Нет, не вспомнить… Но она права. Надо всё проверить и перепроверить, а уж тогда лить слёзы.

А что, если не тратить время на поездки, а просто сразу р-раз — и обратиться к врачам в Илларии? Если уж там так развита магия — значит, наверняка, есть и целители-маги. Отбросить стеснение и попросить о помощи. В конце концов, она теперь родственница королям, надо же когда-то использовать новые связи!

Очень уж жить хочется.

Вечером она написала записочку Кристоферу — узнать, как у него дела, подбодрить. Ей страшно хотелось поговорить о своём, но она пока не решалась. Не очень-то любят мужчины возиться с больными женщинами; лучше ей самой дождаться возможности, приехать — и переговорить напрямую с Эрихом Марией.

Но записку для Криса вместе с небольшим презентом — раритетным компасом времён своей юности — она оставила, как обычно, на подзеркальном столике.

Однако к утру, вопреки обыкновению, подарок не исчез. И ничего нового взамен не появилось.

И к вечеру тоже.

И на другой день.

Иллария словно умолкла, затаившись.

Глава 11

Словно и не было этого мира. Никаких вестей. Ни даже намёка на то, что когда-то на этом кусочке подзеркалья сыпались каждодневные посылки из Авилара.

Не мог же Кристофер взять и позабыть о своей Барб, для которой уже научился царапать коротенькие записочки по-русски! Да и подарок для него, в любом случае, ушёл бы по назначению, а тут — остался на месте… Может, что-то не так с установкой переноса, с «почтой», как Варя успела её для себя назвать привычно? Иных объяснений не находилось.

В общем, и без того немалая беда свалилась на голову, а тут ещё и это. А ведь скоро минует пресловутый месяц, и должно что-то решиться с разводом Криса, и возвращается с зелёной луны… как её — с Коры! — Светланка с мужем. От них прилетали с той же почтой краткие весточки, но Варвара уже успела соскучиться по дочери. Да и волновалась: как она там? Уже на четвёртом месяце девочка, не шуточки… Хоть молодые и под присмотром, да мало ли что может случиться, даже на отдыхе.

Короче, за сутки, прошедшие после туманного и пугающего заключения медиков, Варвара Пална успела накрутить себя до почти натуральной истерики. Рыдала — на всякий случай в подушку, потому что звукопроницаемость стен никто не отменял — усиленно жалела себя, нюхая коньяк… Пить почему-то не хотелось, от вкуса спиртного чуть не стошнило, а вот запах так и тянуло вдыхать ещё и ещё. Потом, чтобы отвлечься, пересматривала Светланкины фотографии — ещё маленькой, на руках у Галки, и подумала вдруг, что, возможно, ей-то самой с внучком не придётся понянчиться… После таких мыслей ещё раз поревела всласть. Затем как-то полегчало. Взялась за уборку… но каждая вещица словно говорила ей: а вот ещё немного — и ты меня больше не увидишь. И в квартиру-то эту въедет кто-то другой, незнакомый, повыкидывает всё, что не заберёт с собой Светка, и забудет про тебя… А-а-а!

Умываясь и отсмаркиваясь в очередной раз, она случайно глянула на себя в зеркало — страшную, побагровевшую, лохматую… и ужаснулась.

Со злостью заехала себе по щеке. Сказала громко:

— Дура!

И, подумав, добавила, обращаясь неизвестно к кому:

— А идите вы все в жопу! Вот так.

Грубо, но действенно. Будто обидевшись, загадочные «вы все» разом отступили, засуетились и попрятали головы в песок, выставив воображаемые жирные пернатые задки. Варя поотвешивала всем воображаемых пинков и, как ни странно, успокоилась.